Все записи автора Наивная

Битый час

На часах было шесть. Они точно взбесились. Время разгулялось туда-сюда и было совершено неясно что происходит в какой последовательности. Машка машинально взяла чашку и налила в нее кофе. Затем вспомнила что разбила ее вчера. Какой кошмар происходит со временем- думала она. За окном послышался звук сирены. Надеюсь, что все образуется, пыталась она собрать мысли. Надо думать, о хорошем. Она подошла к музыкальной шкатулке, нажала на рычаг и закружилась по комнате в танце.

На часах одиннадцать. — Интересно, думала Машка.- это вчерашние или сегодняшние одиннадцать?
Она вспомнила про чашку и решила проверить, но в этот момент кто-то тихонько постучал в дверь.
Прислушалась. Стук повторился. Машка распахнула двери на пороге стояли два никто.
-Доброго времени!- Сказал тот что стоял дальше и не спрашивая разрешения пройти толкнул первого за порог. Тот от неожиданности чуть споткнулся, затем выровнялся и слегка хамовито кивнул.
Машка почувствовала легкую тошноту и опять постаралась осознать который час.
Двенадцать — словно в ответ на ее мысль сказал Хам и добавил, — без четверти.
Мысленно так Машка решила их различать: Хам и Теха.

Интересно, думала Машка. Что он хотел сказать, когда сказал без четверти двенадцать. Это у меня часы неверно идут? Или опять время сбилось?
— И то и другое,- как бы в ответ на ее мысли сказал Хам, а затем продолжил- ничего личного, работа такая, а времени у Вас нет.

  • От чего же вы все такие одинаковые?
  • Со временем стали обезличены,- то ли пропищал, то ли проскрипел Теха.
  • Хорошо, а от меня что надо? Я вроде как ничего не сделала.
  • Лукавите ненаглядная, усмехнулся Хам.- Чашку придется отдать.

На этих словах Теха рванул к столу хватая чашку. Но Машка ловко подставила ему подножку. Теха растянулся. Чашка упала и разлетелась в клочья.

Машка проснулась от потрясающего запаха кофе и свежих булочек. На кухне кто-то возился..
В дверях появился Григорий с той самой чашкой в руках. Легкий аромат хорошего кофе еще сильнее наполнил пространство.

  • Ты еще не проснулась? Уже шесть и светает.
    Он подал ей чашку кофе и сам уселся на краю кровати.

  • Ты так беспокойно спала.

  • Кстати, ты видел что подозрительные типы ошиваются у дома? Будь осторожнее.

У Машки резко сдавило виски от воспоминаний. Значит некто приходили завтра. Время перепуталось. Она внимательно осмотрела чашку, та была абсолютно цела.

  • Это Хам и Теха, — продолжила она.

  • Кто это? – удивился Григорий.

Машка отхлебнула глоток ароматного кофе и ничего не ответила. Время будто остановилось.

 

Машка пробудилась от звуков музыкальной шкатулки. Взглянула на часы, они стояли. Стрелки застыли на без четверти двенадцать.

  • Часы стоят, а музыка играет, — высказала она вслух, чтоб убедиться, что это не сон. Затем протопала на кухню. Чашки нигде не было. Она выглянула в окно, но плотный туман не давал разглядеть ничего, а уж тем более определить время. Она вернулась в комнату и обыскала все в поисках чашки. Затем взглянула на старинные часы, встала на табурет и завела их. Часы тикнули пару раз и снова встали как вкопанные.

  • Куда все подевались? – спросила вслух Машка. Затем села и задумалась, —  который сейчас час? Неужели она не помнит, что с ней происходило последнее время? Машка рассмеялась своим мыслям, а затем нахмурилась. — Зачем Хаму моя кофейная чашка?

 

Такая тоска захлестнула душу. Машка встала и посмотрела на часы. Опять стоят. Она прошла на кухню, машинально заварила кофе, затем открыла шкаф, чтоб взять чашку. Той не оказалось на месте. Она прошла в комнату и осмотрелась. Чашки не было нигде. Взглянув еще раз на часы и вспомнив то, что произошло накануне.  Она осмотрела пол. Ни осколочка.

Очередной стук в дверь заставил Машку проснуться. Часы стояли на без четверти семь. Она заглянула на кухню, чашка на столе. Накинув наскоро халат, она открыла дверь. Некто, не спрашивая разрешения, вошли в комнату.

  • Подождите! — воскликнула Машка – Объясните мне наконец таки, что происходит?

  • Понимаете ли . Вы все неустойчивые элементы. Вы не готовы принимать решения и убиваете Время. Сия чаша не для Вас! Вы просто издеваетесь над Временем и Сутью.

С этими словами Хам уверенно оттолкнув Машку шагнул к чашке.

-А часы? Она не знает цену Времени!- пропищал Теха.

  • Оставим ей Гармонию и Время, нельзя лишать людей испытаний Сути.

  • А как же Чашка? – пищал Теха.

Машка смотрела на спорящих, с ужасом осознавая, что не понимает ничего из происходящего. Затем она рванула на кухню, прижала чашку к себе и заорала:

  • Не дам! Это моя чашка! Да как Вы смеете! Кто Вы такие! Она моя! И в чем бы не заключалась ваша Суть и сколько времени не понадобится, я не отдам Вам ее! Слышите? Не отдам!

Некто попятились назад и Машка прижимая чашку как бесценный Дар. Быстро захлопнула дверь.

Ходики показывали без четверти шесть. По комнате разносился аромат. Машка глубоко вдохнула любимый аромат, и лукаво прищурила глаза. В комнату вошел Григорий, неся в руках любимую чашку с ароматным кофе. Машка, поцеловала, его обняла и включила любимую музыкальную шкатулку. Чашка была цела и полна крепкого кофе. Время шло своим ходом, за окном пробуждался мир. А музыка играла в Душе.

Ходики тикали и мешали Манюне уснуть. Она ворочалась с боку на бок и смотрела на отблески теней деревьев, качающихся на потолке в свете ночного уличного фонаря.

— Бабуль! А что такое время?

— Спи неугомонная. Время это Душа Вселенной, оно задает ей такт.

-Бабуль. А Душа есть у всего? У часов тоже есть душа?

— Есть.

— А у чашки есть?

— И у чашки, и у кошки. Спи, завтра в шесть вставать.

-А как она выглядит? — не унималась Манюня — Ну, у часов она тикает, а у чашки как выглядит?

— Не знаю внученька, не видала никогда, может когда полная она и Душа ее в этом. Давай я тебе лучше сказку расскажу любопытная.

 Маленькая Машка прижалась к бабушке и внимательно слушала сказку:

— Жили были Дед и Баба. Была у них Курочка Ряба. Снесла Курочка яичко, да не простое, а золотое. Дед бил, бил – не разбил. Баба била била – не разбила. Мышка бежала, хвостиком махнула. Дед, плачет, баба плачет.

— Бабуль, а зачем они били то?

— А кто ж их знает то людей этих? Сначала бьют, а потом плачут.

Дело вкуса (эпизод 1) Коготь Сферы

  • Нельзя быть наполовину светлым, — усмехнулся Лис. – Тень иногда бывает опаснее Тьмы. Тень — это иллюзия, она обманывает твое сознание и дурачит, обещая светлое будущее и при этом питаясь тобой.

  • Тень дает стабильность, — возразил Армай.

  • Она дурачит тебя. Никто не победит Тень. Она всегда кого-то дурит.

  • Идет война, — возразил Армай.

  • Это не твоя война, — сказал Лис Армаю, помахивая нервно хвостом. – Любая победа требует усилий. Лукавишь.

  • Война не бывает чьей-то, — устало возразил Армай. – Это хвост твой собственный или мои усы. Война же, когда захочет тогда и приходит.

  • Книг начитался? Вот лисы книг не читают, они ни от чьего мнения не зависят. Куда хотят туда и ходят. Насчет хвоста —  верно. Он мой собственный, и усы мои собственные. Только вот ты свои усы можешь сбрить и ничего не случится, а вот нам лисам без усов никак нельзя.

Армай прищурился и покрутил свой ус.

  • Потешно правда? — хихикнул он, — одним без усов никак нельзя, зато они свободны ходить куда хотят, а другие, когда хотят могут их сбривать, да вот — зависят от кого-то.

  • Ладно. Сделка есть сделка. Ты принес что обещал?

Лис молча положил на стол сверток завернутый в шелковую ткань небесного цвета. Армай, выложил огромный перстень — кинжал с мудреным рисунком, украшенный огромными изумрудами. Настороженно обменявшись взглядами, каждый забрал свой предмет от сделки.

  • Хорошо все же не зависеть от собственных усов, — съязвил Армай.

Лис зажмурился, сделав вид, что ничего не слышит. А Армай встал из-за стола, надвинул шляпу на глаза, потрогал свои усы и вышел из дома.

Лис, дождавшись, когда шаги на лестнице стихнут, спрыгнул со стула и подошел к окну. Выглянув, он убедился, что Армай действительно ушел. Затем подошел к огромному старинному книжному шкафу, распахнул его. Многозначительно улыбнувшись, шагнул внутрь и исчез среди книг.

Еще шаг и он оказался в королевской библиотеке. В помещении было темно, но чутье подсказывало, что в библиотеке кто то есть.  Присмотревшись, но увидел силуэт старого слуги. Услужливо склонившегося перед ним.

  • Что ты тут делаешь? – удивился Лис.

  • Убираюсь Ваше Высочество.

  • В темноте?

  • Я только вошел и не успел зажечь свечи. Не знал, что Вы тут и читаете в темноте, простите что побеспокоил Вас.

  • Ничего Кватро, — ответил Лис, — я просто задремал, а ты разбудил меня.

Слуга молча еще раз поклонился, а Лис взяв со стола канделябр, зажег свечи и пошел в свои покои по длинным коридорам замка. Зайдя в свои покои, он закрыл за собой плотно дверь, уселся в кресло и постарался внимательно осмотреть свой артефакт.

  • Он! — довольно произнес Лис.

Затем, надел его на указательный палец и направил руку в сторону стены с окном. Вместо окна медленно вращаясь стала появляться воронка, которая постепенно увеличивалась в диаметре. Лис, быстро снял его и воронка тут же исчезла. Довольный собой, позвонил в колокольчик.  Не прошло и минуты, как слуга уже стоял в дверях.

  • Кватро, завтра я ожидаю гостей. Приготовь две комнаты для Виконтессы Анарс и ее свиты.

Как только слуга получил все распоряжения, Лис расстегнул тугой мундир и не раздеваясь завалился спать.

Дари добро

Поторопитесь восхищаться человеком, ибо упустите радость. 人間に感嘆する上で、喜びを失わないよう、急げ。(Юэ Фэй, VIII век, Китай)

Был у одного короля сын — Ван. Но не было никому с ним сладу. Сколько не бились при дворе, хорошим манерам обучить его не удалось. И вот однажды упрямый, Ван тайком сбежал из дворца, поняв, что ничего хорошего среди своих сородичей его не держит.

Много лишений и разочарований повстречал юноша на своем пути. Но возвращаться во дворец ему не позволяла гордость. «Кто я такой, если вернусь признав, что я ничего не могу достигнуть?» — убеждал себя юноша.

День за днем шли, он взрослел и мужал, но так ничего и не представлял из себя для того, чтоб гордится своим, королевским происхождением. Одно время попрошайничал, воровал, примыкал к разбойникам. Перепробовал всякое мастерство, побыл учеником ремесленника.  Но нигде не задерживался надолго. Как только работа становилась рутинной или он сталкивался с трудностями, Ван терял всякий интерес и оставлял очередную затею.

Каждый раз это настолько расстраивало его, что доводило до полного отчаяния, страданий и самобичевания. Вот он снова обещал себе, что вот теперь то он все начнет заново и не сорвется пока не достигнет результата. И очередной учитель брал его учеником, веря, что именно он сумеет воспитать из него мастера. Однако, как только Ван сталкивался с новой трудностью, все повторялось снова и снова.

И вот, когда очередной мастер, не сумев донести секреты своего мастерства, отчаялся от упрямства ученика, то в сердцах сказал ему:

  • Если ты действительно решил найти свой путь, то далеко в пустыне есть один старец. Никто не знает, как он выглядит и когда он появляется, но те, кто встречают его на своем пути – обретают истину и мастерство. Возможно, твой рок приведет тебя к нему, а если нет, то пустой ты человек.

Сказал ему это мастер, выпроваживая из своего дома и пожалев его,  дал в дорогу кусок хлеба и сыра.

Вот пришел Ван в одном городе на площадь где собирали караван в дальние края и поговорив с караванщиками, договорился что те возьмут его с собой, до тех, пор пока он не дойдет то того места в пустыне, где живет старец. А взамен, он будет помогать хозяину охранять караван.

Долго ли шел караван, кто его знает? Но вот остановился он на ночлег у небольшого заброшенного колодца.  Утром караван отправился дальше в путь, а Ван остался и задумался, куда ему дальше свой путь держать и где старца искать.

Вдруг, прилетела к краю колодца огромная птица. Хочет она напиться воды, да не достает до дна. Туда- сюда ходит птица, но никак ей не залететь внутрь узкого пустынного колодца. Увидела она Вана и взмолилась:

  • Помоги мне напиться, добрый человек!

  • Я тебе помогу, но мне то что за радость от этого? Уж лучше я дождусь, когда ты обессилишь, убью тебя и съем!

  • Можно и так, — согласилась птица. – Съешь ты меня и проживешь на несколько дней дольше под палящим солнцем пустыни. А коли поможешь мне, то исполню я одно твое заветное желание.

Подумал Ван и решил схитрить: «А почему бы не согласится? Не исполнит птица, так в другой раз ее тут подкараулю, все равно воды по близости больше нет».  И говорит птице:

  • Хочу я обрести мудрость и быть всегда счастлив.

  • Хорошо, будь по-твоему, — кивнула она.

На том и договорились. Зачерпнул Ван воды из колодца и дал птице. Напилась она воды, вспорхнула и улетела. Огорчился Ван, что птица оказалась хитрее и обманула его. Ждал он ждал, но так ее и не дождался. Подумал он и пошел куда глаза глядят, мудрого старца искать. Долго ли шел он под палящим солнцем, никто не знает. Ни одного живого существа не показалось по близости. Вдруг смотрит на пути его стоит огромный куст и весь он усыпан спелыми прекрасными ягодами. Ни питья, ни воды не осталось у Вана к этому времени.  Увидел он куст, подбежал к нему и начал жадно собирать ягоды в свою котомку.

Тут откуда не возьмись, налетела огромная птица и стала рвать его котомку, а ягоды топтать. Ни одной не оставила и улетела. Изможденный и уставший Ван от отчаяния последние силы потерял. Очнулся он ночью от дикого холода. Слышит кто-то песню напевает. Присмотрелся в темноте, что-то виднеется впереди и посверкивает. Обрадовался он и пошел в ту сторону. Видит, а на вершине бархана танцует прекрасная девица. Вся укутана золотым покрывалом с каменьями драгоценными, одни глаза сверкают будто изумруды. Словно зачарованный, пошел Ван на пение красавицы, но только приблизился к ней, как из тьмы вылетела та самая птица и стала бить красавицу что есть мочи.

Разозлился Ван не на шутку. Решил, что в этот раз накажет коварную птицу. Погнался он за ней, но не тут то, было. Птица взвилась в небо и в темноте Вану не удалось разглядеть куда она улетела. Идет Ван уставший по пустыне, ни о чем не думает, кроме как побыстрее выбраться туда где жизнь продолжается.

Вдруг увидел он что где-то вдалеке, пустыня заканчивается и виднеется огромный красивый город. Ничего не видя под ногами, из последних сил рванул Ван в сторону города. Вдруг чувствует он что нет у него почвы под ногами. Оглянулся, пустыня позади, город на другой стороне, а сам он летит в огромную бездонную пропасть.

Вся жизнь промелькнула у Вана перед глазами. Каждый человек, который желал ему добра, но так и не сумел ничему его научить. И понял Ван, что не помогла ему кровь королевская в этой жизни лучше стать. А еще понял, скольким людям он в жизни спасибо не сказал, за то, что учили его мастерству своему. Был бы он мудрее, не летел бы сейчас над этой пропастью, а сам был бы мастером.

Горько стало Вану, от таких мыслей и от того, что не узнают другие о его раскаянии.  Не успел он это подумать как вдруг откуда не возьмись подлетела к нему та самая огромная птица, подхватила на спину и взвилась вверх над пропастью. Долетела она до края пустыни, поставила его наземь и тут же обернулась старцем.

  • Зачем ты меня спас, если в пустыне ты дважды пытался мне помешать? – удивился Ван.

  • Я спас тебя, потому что дарить добро это всегда радость, — ответил старец.

  • Ты чуть не заморил меня от голода, когда уничтожил все ягоды, — продолжал возмущаться Ван.

  • Садись ко мне на спину, я все покажу тебе, — молвил старец, оборачиваясь в птицу.

Донес он Вана до того места где куст с ягодами рос. Смотрит Ван, а вокруг потоптанных ягод маленькие ящерки лежат и все мертвы. Понял он что старец спас ему жизнь, не дав ягод наестся.

  • А девицу прекрасную за что убил?

Опять старец обернулся птицей и понес Вана в то место где девица песни пела. Смотрит Ван, а не девица эта, вовсе, а огромная змея была с чешуей переливающейся. Понял все Ван и умолк. А старик опять указал ему что пора лететь. В этот раз перенес он его на другую сторону пропасти, где город стоял. Принял свой облик нормальный и говорит:

  • Трижды я отплатил тебе добром, но не потому что должен был, а потому что Душа моя этого просила. Не за то, что ты меня водой напоил, а лишь потому, что хоть маленькое добро, да теплилось в Душе твоей.

-А как ты это понял? – спросил юноша.

-Что ты думал, когда летел над пропастью?

И тут вспомнил Ван все свои мысли, о том, сколько добрых слов в его душе прозвучало в те секунды, когда он с жизнью прощался.

  • Я понял! – вскричал Ван. – Душа моя рыдала, что не думал я пока жил о том, что радость ближним дарить это счастье.

Ничего не ответил старец. Улыбнулся, обернулся огромной птицей и улетел восвояси. А Ван помахал ему вслед рукой и пошел своей дорогой в город. А что уж там дальше было, это совсем другая сказка.

Сказ про то, как злые Параси решили у людей Рождественские сказки украсть, да что из этого вышло

В одном вонючем закутке жил-был злой Парась. Много годков жил, да как-то закуток свой так до ума и не довел. Уж прижился он к вони своей и не слышал ее. А вот чужие песни да танцы всегда ему мешали. Как-то раз вышел Парась на двор, видит в большой луже стоит Параська плачет- повизгивает.

—  Ты чего Параська плачешь? Кто тебя обидел?

—   Люди обидели! Не хотят меня за свою считать.

—   А ты им песню бы свою спела.

—   Да пела, аж повизгивала от удовольствия, но они отворачиваются и свои песни поют, а меня слушать не желают.

Почесался Парась, посмотрел на Параську: гарна свиняка и жиров хватает и пятак на все рыло, да и с заду далеко видать. Решил он перед ней удальством свинским своим погарцевать. Вышел он на площадь где люди пели да танцевали и как завизжит:

  • А ну всем стоять – бояться! Это говорю Вам я сам Парась Докучаевский. Коли не услышите меня, я вам все праздники перепоганю! Такую вонь устрою, что долго меня помнить будете!

Взглянули люди на Парася, удивились, да дальше веселье продолжили. А Парась видит, что не хотят его слушать. Выскочил он тогда,  посреди честного народа и ну давай в грязи кататься и визжать, про то что он всех жить научит.

Люди чуть в сторонку отошли, чтоб не обляпаться, но веселятся, как и прежде. Да разве ж Парася успокоишь если он разошелся. Визжит копытцами дергает грязь разбрасывает. Не выдержал один добрый молодец, взял свина за ухо, да вывел от народа подальше.  Замолк Парась, затаился. Вернулся обиженный к своей подруге. А та его спрашивает:

  • Ну что услышали они тебя?

  • Нет Парасюшка, не услышали, — прохрюкал нежно Парась. — Но мы свой праздник устроим. Они еще об этом пожалеют.

И созвал он всех свиней от мала до велика. Как стали они визжать да веселиться. Парась повизгивает, Параська похваливает. Ну чем не праздник? Да вот одна беда, люди на праздник не идут. Свинский он получился. А Параське вынь да положь чтоб ее человеком считали. Визжит она пуще прежнего, заливается.

Думал, думал Парась и решил он подглядеть, как люди праздник себе делать научились.  Вот как-то темной ночью, когда никто его не ждал, подкопал он рылом под людскую хату и затаился.  Смотрит Парась, а в хате той сидят Красны девицы да из волшебных нитей песни плетут для праздника. А одна девица чуть поодаль сказку ткала. Прокрался Парась к ней поближе, видит, что сказка то Рождественская. Красота необыкновенная, музыка волшебная через край льется за душу берет. Вот он дождался ночи, когда девицы спать улягутся и решил украсть их сказки да песни.

Набил полный мешок без разбору, еле до свинарника своего дотащил. А там уже Параська ждет от радости повизгивает. Показал он ей песни, ой как они ей понравились! Решил Парась тогда свои гулянья свинские устроить. Вылез с песнями и сказками посреди большущей лужи, да как начнет повизгивать на все лады, какой он добрый молодец.

Да песни те волшебные были. Как только Парась открыл мешок – превратились они в слова правдивые и запел Парась вместо сказок, всю правду о себе, да о подружке своей свинье. И о том какой он вор, что песни чужие украл и про то, что в свинарнике его неприличия всякие с Параськой вытворяли. Да и про Параську не забыл слово молвить. Поет Парась, сам себе рыло заткнуть не может – песни льются, народ дивится. У Параськи пятак от удивления за уши уехал. А он никак уняться не может. Уж и руками себе рот закрывает и пятак свой в лужу сует, а правда все льется да льется. Парась злиться, копытцами стучит –грязь по всей округе летит на всех.

Увидали это свиньи, стали разбегаться кто куда, чтоб их не заляпало. Так и остались Парась с Параськой одни посреди лужи в грязищи своей, да с правдой ворованной. А песни, да сказки обернулись опять в прежний вид, да возвратились к Красным девицам. Оно и понятно, волшебство новогоднее оно грязи не терпит, а люди его ждут. Так что будут у народа и песни и танцы, а свиньям воровливым место в свинарнике, никогда им людьми не стать. У них другая судьба. Какая? А вот об этом сами подумайте!

Почему казачек карабчить нельзя или о чем в «Шамиле» поется

То было в начале июня 1774 года. Огромные вражеские войска турков, со множеством примкнувших к ним горцев вышли в поход, чтоб уничтожить русские селения вдоль Терека. Первый удар ожидался по Моздокскому гарнизону и все основные войска казаков были посланы на его укрепление. Женщин, детей и стариков, казаки решили отправить в Наур. Туда же с небольшим отрядом казак, для защиты крепости был отправлен и атаман Савельев.

Под руководством калги из крымских ханов, восьмитысячные неприятельские войска 21 июня, подошли к Моздоку. Однако, разведка, оценив укрепление и подготовку казаков, в бой вступать не стала. Неприятель развернул свои войска в сторону Наура, решив вытянуть казаков из крепости для боя на удобной им территории. Посыльный казак из Моздока успел предупредить Савельева, аккурат в тот момент, когда войска неприятеля уже находились на подступах.

По случаю дня памяти Святых Апостолов Варфоломея и Варнавы 24 июня (по нынешнему календарю), весь народ в тот день, находился на службе в церкви. В основном там были женщины, старики и дети. все были красиво одеты по случаю праздника. Женщины были в красных сарафанах и платьях.

У врагов был явный расчет, захватить народ врасплох: Что мог сделать небольшой отряд казаков, с женщинами и стариками против восьмитысячного войска?

Получив сообщение и оценив ситуацию, Савельев расставил небольшое казацкое войско и скомандовал оставшимся в гарнизоне женщинам:

  • Ну шо жинки! Взараз способляйте вмистя с казаками. Палите костры, варите блак и гастите за шкирку ворогам! Такось гуртом и басурманов отобьем. Жданковать некогда!

Казачки, тут же подхватились и принялись за дело. Ряженные в праздничные красные сарафаны, да платья, бабы бегали между котлами со смолой и рвами, обильно заливая ей головы противника. Некоторые умудрялись выхватывать у подобравшихся поблизости ружья и стрелять по нападавшим. Иные бились серпом. Но женщины, стояли наравне с казаками.

Однако, бой не прекращался. Перевес наступавших был больше, а запасы горящей смолы были на исходе. Тогда смекалистые бабы стали тащить щи наваренные для казаков и ими заливать лица врагов. Бой длился сутки не переставая. Но помощи не было. Из соседней станице на помощь не спешили, решив, что в Науре атаман устроил гуляния со стрельбой по случаю праздника.

Пока бабья рать воевала с противником щами , тем временем один из казаков по имени Перепорх собрав небольшой отряд разведчиков решил напасть на противников с тыла. Перетащив орудие, они заняли удобную позицию так чтоб находиться на близком для стрельбы расстоянии кургана, где обосновалась ставка карги. Перетащив орудие, они заняли удобную позицию так чтоб находиться на удобном для стрельбы расстоянии кургана, где обосновалась ставка карги. А на рассвете, пара отважных казаков смело прогарцевали на виду у того самого мурзы, тем самым показав ему, что и его черед наступит скоро.

Увидев во всем этом дурной знак для себя, мурза спешно захоронил племянника на том самом кургане и увел войска. По дороге из крепости Моздок, его войска были обстреляны повторно, но в открытый бой с казаками вступать уже не стали. Атака Наура обошлась нападавшим довольно большими потерями, около восьмисот человек. Для татар это поражение было большим позором. Проиграть сражение по сути бабам и старикам. Говорят, что в смятении они даже не успевали забирать тела погибших, а среди них считается бесчестием – бросить погибшего товарища. Так на поле боя, среди погибших, оказался непогребенным даже князь Кагока Татарханов. Настолько было неожиданным поражение казачкам.

О том и всеми любимая «Песня шамиля». Кстати, «шамилем» у казаков называли безымянных казаков. А «ойся» это казацкое шутливое обращение к вайнахам, на манеру их призывов в танце: «хорса!». Так что песня вполне дружеская ко всем, кто к нам с добром. Но с напоминанием: «Не суйтесь-ка вы братки до наших девок, а то щами накормят так что мало не покажется! «

Многие казачки тогда были награждены медалями, учрежденными императрицей Екатериной II за турецкую войну . А уж то, что кое- кто, оскомину набил, шуточками про то как щами казацкими наелись, видать некоторым напоминать следует. Чтоб не забывали, как с русскими женщинами воевать. Сказ о том как кабарда с бабами воевала да щей нахлебалась – навсегда остался для кого-то подвигом, а кому- то хорошим напоминанием, что такое казачки да как супротив них воевать идти. А в Науре 24 июня с тех пор, Бабий праздник.

В твоей душе…

В воздухе еще слегка подмораживало и редкие снежинки сиротливо срывались с неба. Она улыбнулась, уловила парочку в теплые ладошки и даже не успела их как следует рассмотреть. От теплоты ладошек, они мгновенно превратились в прозрачные маленькие капельки.  Оглянувшись, Она закружилась, радуясь чему-то одному ей известному. Из соседнего дома вышла уставшая женщина. Взглянув на Нее, она сначала отвернулась. Затем прищурилась, пригляделась и заулыбалась, чему-то ей одному известному. Лицо женщины слегка помолодело, и даже походка стала изящнее.  Женщина ушла, а Она легкой поступью пробежала, вспугнув воробышков, задорно споривших у дороги. Птицы вспорхнули, уселись на деревьях и звонко защебетали.

На маленькой площадке, карапуз старательно пытался догнать закатившийся мяч. Она улыбнулась ему и подбросив мяч, подмигнула. Малыш заулыбался и завалился назад весело хохоча. А Она уже мчалась дальше, улыбаясь веселым школьницам девчушкам.

Ей так хотелось улыбнуться всему миру. И она улыбалась! На скамейке, слегка сгорбившись, сидел одинокий старик. Она подошла к нему, но он как – будто и не замечал ее улыбки. Нежно прогладив его по руке своей теплой ладошкой, Она взглянула ему прямо в глаза. И о чудо! В его глазах тоже заиграли искорки! Он узнал ее!

  • Ты не меняешься с годами! — вздохнул старик уже улыбаясь.

  • Ты тоже.

  • Я, уже не тот. Годы прошли.

  • Но я вижу тебя всегда таким как в первую нашу встречу.

  • Ты всегда такой была…

  • Ты тоже.

Старик улыбнулся и взгрустнул.

  • Как я хотел бы вернуть те времена.

  • Они всегда с тобой, взгляни на меня и улыбнись! – сказала она и искорки тепла посыпались ему в самое сердце. Затем она нежно поцеловала его и помчалась дальше. В ближайшем доме в открытым окошке, какой-то паренек готовил завтрак. Она озорно постучала по стеклу и звонко рассмеялась.  Парень подошел к окошку и никого не увидел, кроме играющих лучиков солнца среди еще непроснувшихся ветвей деревьев.  На душе у него так стало хорошо и слова сложились сами:

Пробудился утром ото снов.

Кинул в кофе пару сахарков.

Щебетанье птичьих голосов

Сердце наполняет до краев.

Лучик промелькнул средь облаков,

Может быть ко мне пришла Весна?

И только лучик света, ласково играя на подоконнике, подмигнул ему теплым мерцанием.

По разлому

1 часть

Ссорятся люди ссорятся. А во что выливаются ссоры тем, кто неповинен?

Бабушка Анаит. Каждый раз вспоминая ее, мое сердце наполняется любовью и благодарностью за то, что судьба познакомила нас. Нет, она не была мне близким человеком. Не рассказывала про свою тяжелую судьбу. Она просто жила. Жила так как умела жить. А судьбу ее, я и так знаю, без всяких ее рассказов. Она вся написана в ее мудрых карих глазах, проложена глубокими тропинками в морщинках на ее уставшем лице и легла серебристой пылью в ее, прежде жгуче черные волосы, всегда покрытые шерстяным черным платком. Даже сквозь эту книгу жизни, на лице ее всегда сияет улыбка добра и любви к нашему миру. Бабушка Анаит всю жизнь проработала в школе города Г*** учительницей русского языка. Заслуженной учительницей, вырастившей не одно поколение детей. А следом и их детей, ну а потом и следующих. Своих детей у нее было шестеро сыновей. Старшие были инженерами, учиться ездили в Ереван, но все вернулись в родной город, все женились, родили детей. Младший сразу не уехал, обещал досматривать мать, первое время помогал, жену хорошую привел Кариночку, но когда родилась вторая девочка, сказал что поедет в столицу на заработки. Да так и осталась молодая невестка с внучками и бабушкой Анаит, Младший сыночек, люди поговаривали себе другую нашел в городе.

Чувствуя необъяснимую вину, за то, что она не сумела воспитать сына, бабушка Анаит помогала невестке чем могла. Старшие сыновья жили в центре города, в хороших многоэтажных домах, а она в небольшом своем на окраине. Муж часто помогал старшим, а бабушка Анаит присматривала за внучками, пока Карина была на работе. Все что судьба накрутила этой трогательной женщине, в одном рассказе сложно рассказать. А потому, начну с того злополучного дня. Постараюсь рассказывать, не сбиваясь на эмоции. Но простите меня, если в некоторых местах я все-таки буду перегибать с эмоциями. Даже по прошествии уже почти тридцати лет, я никак не могу избавиться от чувства, что все это происходило вчера.

Так вот в тот день, муж бабушки Анаит уехал к старшему сыну, помочь в каком-то деле. Невестка ушла на работу, старшая внучка в школу, а маленькая четырехлетняя Ануш осталась с бабушкой. Бабушка Анаит встала рано утром, как всегда прибралась по дому, покормила маленькую Ануш и собралась выйти с ней на улицу, как прибежала невестка.

-Мама, скажите, Тико приехал? Где он? – с порога кричала она.

-Вай, дочка, ты чего? Кто тебя ошпарил? Уж приехал бы я б ему показала так, что ты б услышала! — запричитала бабушка.

-А где Ануш? – спросила молодая женщина.

-Только что тут была, пойду погляжу. – Бабушка накинула старое пальто и медленно переваливаясь по сторонам, вышла на порог дома. Девочку не было видно.

–Ануш! — Крикнула она.

В этот момент земля под ногами качнулась и дом глухо заскрипел. Невестка выскочила на улицу и женщины побежали искать девочку. Небо почернело одномоментно, что происходит никто не успел понять, потому как все происходящее было как в замедленном кино. Соседняя улица вздрогнула и мягко стала проседать в образовавшуюся трещину, гул и пыль сопровождали этот кошмар. Маленькая Ануш стояла перепуганная у старого дерева и молча содрогалась как от плача, при этом не произнося ни слова. Испуг двух взрослых женщин, не придал малышке смелости и спокойствия. Женщины молча, не договариваясь обнялись вместе и упав на колени стали молиться. Что им оставалось делать в такой момент.

Когда все стихло, страх не уходил. Сколько прошло времени определить визуально было невозможно. Небо было серым и страшным, в воздухе стояла пыль и гарь. Дышать было невозможно, а ощущение беды придавливало сознание и не давало мыслить рационально. Молодая мама очнувшись рванула в дом, чтоб взять какие-то вещи и документы, но бабушка Анаит прикрикнула и не пустила. Так и простояли неизвестно сколько, пока не пришли люди, которые остались в живых. У всех в глазах был такой страх и отчаяние, что спрашивать, что произошло никто не решался. И так ясно – землетрясение.

Очнувшись от первого шока люди ходили по развалинам и звали тех, кто мог оставаться в живых. Никто еще не готов был принять ту боль утраты, которая произошла со всеми. Целыми остались буквально единицы домов. Дом бабушки Анаит треснул, но маленькая легкая пристройка не пострадала. Попросив находящегося неподалеку мужчину пройти с ней в дом за вещами, невестка побежала чтоб собрать самое необходимое – документы, деньги и теплые вещи для детей. О себе никто не думал. Необходимо было узнать, что с остальными родными. И пока бабушка с внучкой оставались в доме, надо было узнать, что произошло со школой, а затем бежать в город узнавать, что происходит с родными.

2 часть.

Школы больше не было. От трехэтажной школы осталась невразумительная гора мусора, которую сознание не могло воспринимать как детские классы, находящиеся там несколькими часами ранее. Старшая девочка Карины, восьмилетняя Ашхен, училась во втором классе, который был расположен на первом этаже. Что чувствовала мать видя эту груду строительного материала? Что чувствовали люди, молча разгребавшие то что, осталось от школы. Паники не было, первые пришедшие кидались в надежде к скоплению живых с вопросом, кто видел выживших. Те, кто уже осознал происходящее, молча разгребали останки здания, кто чем мог. Мужчины с неистовым рвением, как шахтеры растаскивали куски железной арматуры и остатки плит. Откуда брались силы у людей, никто не задумывался. Сознание Карины похолодело, и она обмякла там, где стояла. Крыло, в котором учился класс Ашхен было полностью просевшим под землей. Боль была такой огромной, что в ней утопали все. Все оставшиеся стали неким единым организмом, как будто все подчинены единому разуму. Кто-то ту же подал воды, кто-то молча подал лопату и указал место откуда надо помогать мужчинам раскапывать. Кто-то, кто-то… Молодая мать не видела кто. Она монотонно раз за разом копала лопатой то место, которое ей указали. Это хотя бы не давало ей сойти с ума от сознания происходившего. Голосов вокруг она не слышала, только стук лопаты, шел как по живому: Тук –боль в сердце, тук –боль в сердце. Как будто лопата мягко проходила не по обрушенному материалу школы, а мягко как по маслу входила между ребер несчастной женщины, заставляя ее не забывать о том, что она еще жива, а это все не страшный сон. Домой она вернулась поздно ночью без известий о том жив ли кто-то.

Она молча села на кровать. Бабушка Анаит не спрашивая, отерла мокрым полотенцем лицо и руки убитой горем молодой женщины. Маленькую Ануш знобило. Свекр из города не вернулся. В этот момент еще сложно было понять, кого уже нет, а кто остался в городе помогать разгребать завалы. Женщинам предстояло одним пережить эту страшную ночь. Ночевать собирались в пристройке, но она не отапливалась и сильно сквозило, а малышка температурила. Искать врачей в такой момент можно было и не думать. Поэтому, посовещались они решили, что бабушка останется ночевать в пристройке, а мама с малышкой лягут в доме. Вернее, в той ее части, которая была дальше от разлома. Протапливать дом никто не решался, но хотя бы накидать на ребенка теплых вещей чтоб не дать совсем застыть. Расположиться безопасно всем троим в доме не удавалось. Вот так и забылись все в кошмарной дреме по разным углам. Мать в обнимку с заболевшей малышкой в доме, а бабушка одна в холодной пристройке.

Ночью бабушка Анаит проснулась от странного неестественного шороха и стонов. Решив, что девочке плохо, она набрала в чашку воды и потихоньку посеменила в дом. В темноте, она еще не понимала, что происходит. Окно было разбито и ночной сыростью тянуло по ногам. Впереди маячили три странные огромные тени. И тут ее сознание обожгло – мародеры! Чуть в темноте она увидела обнаженное тело Карины и двух мужчин рядом, а между Кариной и стеной от страха зажатая в угол хрипела маленькая Ануш, которую Карина изо всех сил пыталась закрывать собой. Бабушка Анаит с грохотом упала на колени, уронив чашку с водой. Отпуская беспрерывно поклоны и бьясь головой об пол, она громко запричитала:

-Люди добрые! Отпустите! Помилуйте! Берите все, все берите. Отпустите моих девочек, возьмите меня старую. Если отпустите, буду о милости вашей Б-га молить до конца дней своих. Все берите! Все! Девочек моих отдайте! Молить Б-га о вас буду! Люди добрые!

Черные тени отпрянули от неожиданности, но как не странно, молитвы и просьбы старой бабушки Анаит были услышаны. То ли, они уже сделали свое темное дело, то ли боялись, что услышат с улицы. Но быстрыми движениями, подхватив награбленное, оба насильника выскользнули тем же путем что и пришли. Бабушка подбежала к окровавленной и измотанной Карине. Та только прошептала:

-Мама заберите Ануш.

Бабушка хотела что-то сказать, но последним движением воли молодая женщина показала, что девочку надо забрать. Забрав измотанного, испуганного и стонущего от страха температурящего ребенка, бабушка Анаит вернулась в пристройку. Она весь остаток ночи качала малышку на руках, пытаясь согреть своим телом. А когда малышке на рассвете стало немного легче, и она задремала, бабушка Анаит потихоньку уложила малышку, укрыла всем, чем могла, а сама потихоньку пошла посмотреть все ли в порядке с Кариной. Карина не вынесла позора и повесилась.

Утром, дождавшись, когда малышка проснулась, бабушка молча завернула ее во все что могла найти, взяла на руки. Вышла на улицу и так и стояла, пока проходящие мимо люди не отвели их в ближайший пункт помощи. Там девочку осмотрели, сделали укол. Через час доктор вызвал бабушку маленькой Ануш к себе, долго расспрашивал, выясняя судьбу девочки. Узнав обо всем что случилось, предложил ей вылететь ближайшим военным вертолетом в крупный российский город. Свое решение он мотивировал тем, что если кто и остался в живых, то бабушка им мало чем поможет, а работают над их спасением профессиональные специалисты. Оставаться сейчас в городе небезопасно, да и помогать ей сейчас никто не сумеет, а малышке требуется серьезное лечение. Каждый день промедления, чреват тем, что девочке помочь уже не смогут. Доктор обещал, что напишет письмо другу главврачу в хорошей больнице того города и возможно, что еще будет возможность спасти ребенка. У Ануш парализовало всю правую половину. Девочка не могла нормально двигаться и перестала говорить. Лечение необходимо было начинать как можно скорее. Через несколько часов, бабушка с внучкой уже летели в вертолете с другими пострадавшими, а вечером их обеих разместили в больнице того города, о котором говорил доктор.

Часть 3

Главврач сам лично вместе с зав. детского отделения осмотрели пациенток и предложили поместить их в отдельный бокс. Но бабушка категорически отказалась и попросила разместить их в обычной палате. И хотя с местами было не слишком хорошо. Они разместились на одной койке вдвоем у окошка в общей палате, где большей частью находились мамочки с детьми. Лечащим врачом назначили самого лучшего специалиста, но процесс реабилитации малышки был очень длительным.

Мир не без добрых людей. Оказывается, после трагедии, многие уехавшие по другим городам пытались выяснить судьбу тех, кто им дорог и кого они знали. О трагедии семьи старой любимой всеми учительницы Анаит – бабушки маленькой Ануш, узнали ее ученики, которые жили в этом городе. Они организовали ей помощь, собрали необходимое на первое время в больнице и приходили навещать их с девочкой каждый день. Принося огромные корзины с фруктами, варенье домашнего изготовления и множество других вещей, которые в другом случае порадовали и сделали бы жизнь слаще. Бабушка Анаит, просила узнать кто из ее близких остался в живых и по возможности сообщить ее сыну, находившемуся в Ереване.

Надо заметить, что эту информацию очень быстро сумели передать и буквально через неделю блудный сын бабушки Анаит и отец маленькой Ануш уже стоял в приемном отделении, в ожидании встречи с оставшимися в живых, родными женщинами. Конечно встреча была очень тяжелой. Ведь Тигран уже знал, что всех родных нашли и опознали. В живых из большой и очень дружной семьи, у бабушки осталось только два дорогих ей человека – сын и внучка.

Тигран перебрался на постоянное жительство в город, который приютил его мать и дочку. Начиналась новая жизнь. Жизнь, в которой нет места непозволительным желаниям. А есть горькое напоминание о том, что мы имеем очень четкие и определенные связи со своим родом. Это единственная ценность, ради которой стоит жить и к чему следует стремиться. Так он думал, выбирая этот путь и осознавая, что наши ошибки иногда имеют непоправимую цену, которую потом придется нести всю жизнь. С работой ему помогли те же бывшие соплеменники- ученики его матери. Не самый шикарный вариант, но хотя бы с перспективой. Водителем при школе –интернате. Там сразу дали койко-место и обещали, что выделят комнату, когда девочка с бабушкой поправятся. А при желании и бабушке найдут место воспитателя или учителя продленки. Поэтому о лучшем и мечтать пока не приходилось. Жизнь устраивается и это уже хорошо.

Интернат, в который Тиграна взяли работать, находился за чертой города. А точнее в получасе езды от него. Место было хорошее, очень спокойное и с довольно давно сложившимся почти полностью женским коллективом. За исключением разве еще пары мужчин. Старого плотника и молодого парня, который подрабатывал помощником воспитателя, но при этом выполнял всю его работу. Но молодой временами уезжал на сессии в институт. В обязанности Тиграна входило в основном привозить продукты, иногда завхоза отвезти- привезти. Ну и еще если начальству надо было в город, его тоже задействовали. Остальное время он спокойно мог заниматься своими делами, и если уезжал с интерната, то должен был предупредить как минимум директора и завхоза. Но женщины они были добрые и понимали ситуацию, произошедшую с ним, поэтому в больницу он ездил каждый день, а иногда получалось и дважды.

Врачи делали все что могли, но сказать станет ли девочке лучше, сможет ли она хотя бы ходить – обещать не брался никто. Бабушка Анаит всю душу вкладывала в маленькую Ануш. Каждое утро, она начинала с того, что расчесывала ее непокорные кудряшки, заплетала их в косички и пела девочке песенку на родном языке. Затем спрашивала, как чувствует себя ее маленькая ягодка-арбузик, а когда малышка пыталась улыбнуться одной половинкой лица, бабушка довольно кивала. Каждый день она рассказывала девочке сказки, стишки, показывала буквы. Потом она брала ее правую ручку и рисовала с ней разные картинки. Первое время малышка не могла даже улыбаться, затем она потихонечку стала успокаиваться. Правильное лечение, массажи, терапия, спокойствие окружающих, любовь бабушки и окружение детей, потихонечку оттаивали детское сердечко. С бабушкиными молитвами и усилиями, девочка начала постепенно опираться на ногу и через месяц она уже потихонечку однобоко, с бабушкиной поддержкой, вышагивала на процедуры по коридору сама. Все отделение любило эту чудесную парочку, называя ласково обеих Аннушками. Аннушка большая была уважаема и почитаема со своей мудростью и терпением, а маленькая Аннушка, словно маленький цветок – колокольчик радовала всех своим ростом. Так день за днем потихоньку рубцевалась боль утраты двух прекрасных женщин, большой и маленькой.

За три месяца, пока они находились в больнице, в интернате подготовили одну из комнат в помещении библиотеки. Тигран сам освобождал ее от старых книг, сам приводил в порядок и по весне готовился забрать мать и дочь туда на новое, пока постоянное место жительства. К этому моменту, он уже хорошо зарекомендовал себя, в коллективе доброго, спокойного красавца Тико, приняли хорошо. Особенно незамужняя и разведенная часть коллектива. И всегда находилась работа, о которой сотрудницы приходили просить его лично. Конечно, Тигран прекрасно замечал женское внимание, на то он и мужик чтоб видеть его. Но после пережитого, после того, что его не было рядом, когда случилось такое горе, он дал себе слово, что эту часть жизни он вынесет как минимум на задний план. К тому же, он не был большим любителем изливать свою душу, а что с ним произошло, знали не многие, да и то не в полной мере. Из всех женщин, нравилась ему одна, но и о ней Тигран не позволял себе думать. Это была тихая учительница истории, которая пришла работать в интернат на полгода раньше Тико, а потому и в коллективе особо не освоилась. Высокая, темно- русая, с большими глазами и маленьким носиком кнопочкой, который оттенял весь ее строгий вид. Ровные волосы до плеч, всегда безупречно причесаны, выразительная фигура, подчеркнута облегающим строгим платьем. Жила она далеко от интерната и поэтому приезжала на рейсовом автобусе, который ходил строго по времени. Опоздай она на обратный и идти до ближайшей остановки с транспортом, пришлось бы несколько километров по оживленной трассе. Впрочем, она не одна так приезжала, а уезжали женщины всегда одновременно. В редких случаях, когда коллективу приходилось оставаться на какие-то сверхурочные задания руководства. До ближайшего поселка их отвозил Тико на стареньком автобусе интерната. Иногда, когда ему приходилось ехать в город, в то время, когда сотрудники собирались домой – он подхватывал попутчиков. За что получил особое признание у коллектива.

Потихоньку, жизнь начинала прокладывать новое русло.

Как обычно приходится, всю неурочную работу в коллективе стараются дать новеньким. Поэтому, когда для интерната выделили несколько списанных компьютеров ДВК для оснащения уроков информатики, а завхоз была на больничном. Вот и снарядили учительницу истории с водителем, привезти их с НИИ, в котором для работы они устарели и были переданы в качестве спонсорской помощи.

Анастасия Викторовна, до интерната несколько лет преподавала в маленькой вечерней школе и жила с родителями. Потом в наследство от бабушки осталась маленькая однокомнатная квартира в пятиэтажке на окраине города и родители отдали ее Асе. Так они звали дочь в семье между собой. А так, как ездить в старую добрую вечернюю школу было далеко и домой возвращаться было поздно, то она подыскала работу поближе. Бывшие бабушкины подруги, порекомендовали этот интернат, к тому же и доброе словечко сказать за нее там успели. Все было прекрасно и жизнь налаживалась. Вся, кроме личной, на которую то ли времени не хватало, то ли время было упущено. Хотя какое-там особо время, молода еще и хороша собой, огня в глазах маловато разве что. Впрочем, жаловаться не на что.

Автомобиль у интерната был старенький газик универсал, очень удобный кстати. Так как зачастую необходимо было перевозить какие-то грузы и заднее сиденье у него убиралось. Поэтому, и в этот раз для перевозки компьютеров, Тико подготовил автомобиль, убрав сидения. А Анастасия Викторовна должна была ехать с ним на переднем. После планерки, получив указания и адрес, они поехали в институт забирать полагающиеся им компьютеры. Однако, там их не особо то и ждали, оказывается, что таких распоряжений не поступало и попросили подождать минут сорок, пока выяснят все обстоятельства, кто кому что обещал.

Анастасия Викторовна и Тигран, решили зайти в местную столовую перекусить и подождать там это время. Столовая была большая, почти пустая, потому что время обеда еще не наступило. В ней душно пахло вареной капустой и с кухни раздавалось постукивание перекладываемой посуды. Каждый заказал себе что хотел. Тигран тарелку столовского борща, рагу, стакан сметаны, хлеб и бутылку лимонада. А Анастасия Викторовна салат из свеклы, два сырника и стакан кофе с молоком. На кофе напиток был мало похож, к тому же чуть теплый и мутный. Навряд ли там вообще был кофе. Поэтому, отпив пару глоточков, она отставила стакан в сторону. Тико, свой обед съел быстро и времени до предстоящей встречи оставалось много, а идти особо некуда. Поэтому они разговорились.

Да и на самом деле, смотря на то как Тигран ловко расправляется с тарелкой борща, у Анастасии Викторовны проснулись нежные чувства. Смотреть было действительно приятно.

-Тигран, -спросила она. –А как Вас по отчеству называть? Неловко как-то, Вы меня по имени отчеству, а я Вас просто Тигран. Да и старше Вы.

-Не надо меня по отчеству, грозно выходит. – отшутился Тигран. – Тигран Тигранович я. Слышите, как грозно? Рррррр! А лучше давайте Вы меня Тико будете называть, так приятнее. А если захотите, и я Вас по имени называть буду. – Он с теплой, шутливой улыбкой посмотрел ей в глаза. От этого взгляда, Анастасия Викторовна полностью разомлела.

-Давайте. Зовите меня тогда Ася. Так меня все близкие зовут. Только при учениках не надо. Договорились?

-Договорились. –Улыбнулся Тико.- В моей жизни только близкие женщины остались, и у обеих имена на А начинаются. Может Вы третья Ася? Бог троицу любит.

Ася рассмеялась, сама, не понимая, отчего ей так приятно смотреть на Тико и болтать с ним. Они поговорили немного о разных мелочах. Тико уточнил, что его любимые женщины, это мать и дочь, которые находятся сейчас в больнице. Подробностей говорить не стал. Видно было, что ему тяжело дается этот разговор о прошлом. Да Ася и не настаивала. Зачем торопить события и вспугнуть свою судьбу?

часть 4

Удивительно, почему Ася раньше не замечала какой он чудесный человек. Его взгляд глубоких черных глаз. Мягкий южный акцент, придает такой нежности в речи. Каждый раз, встречаясь глазами с ним на территории интерната, она понимала, что сердце бьется чаще. А приходя домой, она не могла уснуть, пока не представляла перед собой образ Тико. Собственно, ничего такого особо и не было. Они в свободное время встречались на территории и много разговаривали. Удивительно, что он простой шофер, а так много знает и с ним так интересно.

Когда Тико начинал рассказывать про места, в которых он рос, Ася могла заслушиваться часами. Она даже представить не могла, что где-то в мире, жизнь может быть интересной и увлекательной. То он рассказывал ей, как в детстве с мальчишками, они нашли в горах клад. И решили его поделить, но один самый умный и хитрый обманул их всех, сказав, что клад этот заколдован и кто его возьмет, тот умрет. А они испуганно поклялись молчать, а когда проболтались родителям, кинулись, а клада уже не было. То как однажды свалившись с горы, он повис на выступе висел на распоротом боку, а друзья испугавшись убежали. И если б не проходивший в это время пастух, никто не знает, что бы произошло.

Ася с нескрываемым восторгом смотрела на шрам на боку Тико и думала о том, что сама она ничего подобного в своей жизни не видела. Какой он потрясающий и интересный человек. А Тико смотрел на нее с любовью и обожанием южного мужчины, который любит всем сердцем –горячо и сразу. Вот если б Тико предложил ей замуж, она б не думала ни минуты. Но он молчал. Смотрел на нее с грустной улыбкой и обожанием, а замуж не звал. Это угнетало Асю, хотя понимание, что не все в жизни так быстро происходит, оставляло надежду на исполнение ее мечты.

Перед Женским международным днем, ее вызвала Вера Петровна к себе в кабинет. Ничего удивительного, Ася услышать не предполагала. Главная часто вызывала лично, когда хотела убедиться, что ее задание будет выполнено. Ася прошла в кабинет и поздоровалась:

-Вызывали Вера Петровна? Здравствуйте! – сказала она в дверях.

-Здравствуйте Настенька Викторовна! — сфальшивила добреньким голоском Вера Петровна. – Проходите, присаживайтесь. Рассказывайте, что у Вас нового?

-Да ничего вроде, — удивилась Настя. – Работаю потихонечку. Если Вы про Епифанова, так он в третьей четверти исправляться стал, я довольна, занятия не прогуливает.

-Да, нет, — слегка раздосадовано перебила ее главная. –Я про Вашу личную жизнь. Замуж еще не собираетесь?

-Никто не зовет Вера Петровна. А с чего Вы вдруг спросили? Если на моей свадьбе погулять думаете, обещаю, что приглашу и Вас и весь коллектив. – улыбнулась Ася.

-Да я о женихе твоем, — смутилась Вера Петровна. – О Тигране. Что там у Вас? Серьезно?

Настя побледнела и испугалась. На самом деле она никогда не задумывалась, что кто-то будет знать об их с Тико романтических отношениях. Но услышать это со стороны было ужасно неприятно. А от Веры Петровны, еще и неожиданно, поскольку в дела сотрудников она никогда не влезала. Хотя и знала о каждом, наверное, больше чем он сам про себя знал и помнил. Но это так по-матерински было, не более. «А вдруг с Тико что-нибудь случилось и ей сейчас об этом сообщат?» -подумала Настя. Но тут же взглянув на Веру Петровну отогнала эту мысль.

-Понимаешь, моя хорошая, — вкрадчиво издалека продолжила та. – Ты еще так молода, у тебя вся жизнь впереди. Ты даже не представляешь сколько в жизни еще будет сложностей вопреки твоим поступкам и глупостям. Как бы тебе это объяснить, то.

Вера Петровна сделала паузу, поправила очки на переносице, а затем посмотрела куда-то на шкаф задумавшись и продолжила, будто бы она говорила не Насте, а шкафу.

-Понимаешь ли, — повторилась она задумчиво. –Девочки уже давно стали замечать, а я все не верила, пока вчера сама не увидела, как вы ворковали у второго корпуса. Я чуть было в горячке сама не подошла, но сдержалась. Всю ночь не спала. Ты только не пойми меня неверно. Вы же для меня тут все как дочери, и я за каждую переживаю душой. Водитель он хороший, и характером и руки на месте. Да и внешностью Бог не обидел мужика, хоть и не наш. Но ты ж посмотри, он ведь не просто старше тебя. Неустроен, зарплата копеечная, жилья нет, на руках мать пенсионерка и дочка маленькая больная. Куда тебе такое ярмо. В твою однокомнатную квартиру заберешь, что ли?

Настя стояла как окоченевшая и не могла пошевелиться. В висках пульсировала кровь, а в области солнечного сплетения подташнивало. Ноги стали подкашиваться, и она непроизвольно присела на край стула. Было чувство, что она вернулась домой как ни в чем не бывало, а кто-то посторонний в ее отсутствие полез в ее шкаф и переложил все ее белье так, как он считал правильным. Не спрашиваясь и не предупреждая.

-Хорошо, Вера Петровна, — проговорила она чужим голосом. –можно я пойду?

Вера Петровна облегченно кивнула. Понимания, что в ее рабочие обязанности не входит личная жизнь сотрудников, у женщины не было. Это ее коллектив, и она обязана предвидеть и предотвращать любые трудности, которые могут возникнуть в коллективе. Поэтому, она тут же забыла о сказанном, как о выполненном задании и принялась за обычную каждодневную работу. А Настя, проведя занятия по расписанию, предупредила завуча, что сегодня ей нездоровится и отпросилась домой пораньше. Та, многозначительно взглянув на ее живот, понимающе кивнула и сразу согласилась отпустить. Девушке стало смешно и грустно одновременно. Смешно, от того что она никогда не замечала, что кто-то наблюдает за ее личной жизнью, а грустно потому, что Тико ее пока даже не разу не поцеловал. Пару раз взял за руку, да все на этом и закончилось. Может и старомодно это, но как есть. А уж подозревать что она как Святая Дева Мария могла забеременеть только от мыслей о любимом, было даже не смешно.

До дома девушка ехала молча, несмотря даже по сторонам, а приехав домой, не раздеваясь влетела в комнату, завалилась на кровать и громко разрыдалась.

часть 5 

Нельзя сказать, что Анастасия Викторовна сразу и послушалась Веру Петровну. Но ощущение того, что кто-то трогал ее личное немного охладило ее отношение к Тико. Тот же в последнее время был настолько загружен, что пересекаться не удавалось, разве что при всех. То ли Вера Петровна постаралась, то ли простое стечение обстоятельств, сложно сказать.

В середине марта Тико забрал из больницы старенькую седую мать и маленькую девочку с лучезарной улыбкой. Девочка была настоящее солнышко, только вот солнышко это могло улыбаться только одной своей половинкой, и одной половинкой рисовать. Опираясь парализованной ножкой о бабушку, а второй стараясь делать небольшие неуклюжие шаги, они выходили на улицу, и бабушка ласково обнимая ее усаживала ее на скамеечку. Сама усевшись напротив напевала ей какие-то песенки на своем языке, и девочка смеялась глазами и одной половинкой. Все сотрудники интерната еще больше сочувствовали Тиграну, от чего он только сильнее комплексовал и замыкался. Врачи, когда выписали малышку, сказали, что медицина не может обещать, что девочка восстановится. Но советовали надежду не терять.

Забот у Тиграна прибавилось. Тут и начальство постаралось, да и любимые женщины приехали, обустраивать надо. Одно дело пока один жил, а другое –старая, да малая. И хотя бабушка Анаит старалась помогать сыну, а маленькая Ануш во всем ее слушалась, бытовые сложности периодически появлялись. Всего заранее не учтешь. Поэтому, Тико замечал, что Ася его избегает, но думал, что скорее она стесняется знакомится с его мамой, а может занята.

Кое-что замечала и мудрая бабушка Анаит. И то как молодые даже мельком переглядываются при случайных встречах, да и то как окружающие смотрят на них со стороны, от мудрой женщины не ускользнуло. А через месяц у Веры Петровны был юбилей. Конечно о возрасте женщин не принято говорить, но 60 лет, из которых она сорок отдала образованию. Конечно было событием, тем более что дата совпадала с нем рождения великого вождя, чем именинница безусловно гордилась отдельно. На юбилей были приглашены все сотрудники и даже полюбившаяся всем бабушка Анаит. Казалось, что она всегда была в коллективе и необъемлемая ее часть.

Когда все уже изрядно выпили, дамы вышли покурить на крыльцо. Ну а что, вот такой он женский коллектив, с большей частью одиноких… вернее свободных и независимых женщин. Так вот некурящих остались только Бабушка Анаит, Настя, Тико, ну и еще задержались Вера Павловна и Нелли Артуровна, ее заместитель. Вера Павловна по-свойски махнула Насте рукой и позвала:

-Пойдем выйдем, пусть помещение проветрится.

Настя поняла, что с ней опять хотят поговорить и спокойно вышла. А чего бы и нет? А Вера Павловна, приобняла ее за плечи на крыльце и шепотом сказала на ушко:

-Настенька Викторовна, девочка моя! Ты все еще сердишься на меня за тот разговор? Пройдет время ты все сама поймешь, а может и поступишь как я помня мое доброе слово. Не держи на меня зла, ладно? И еще, я ведь заметила, что ты меня последний месяц избегаешь. Думаешь наверняка что я опять эти разговоры заводить буду. Не буду, не переживай. Но чтоб недомолвок не было, сразу скажу. Я позвонила твоей маме и всю ситуацию обрисовала. Тут то я за тобой пригляжу, чтоб глупостей не натворила. А вот что ты за воротами интерната делаешь, лучше пусть под контролем мудрых людей будет. Не обижайся доченька. – Она пьяно чмокнула Настю в щеку, как если б приходилась ей родней и не спеша направилась к остальной компании, стоящей поодаль, элегантно размахивая рукой с сигаретой. Бабушка Анаит прошла мимо, видимо проверить спит ли внучка.

Настя хотела было вернуться в зал, где проходило торжественное мероприятие, но увидела, что в зале остались только Тигран и Нелли Артуровна. Они о чем-то оживленно беседовали, расположившись друг напротив друга на неприлично близком расстоянии и рука Нелли Артуровны лежала на колене Тиграна. Она что-то шепнула ему на ушко, затем они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Настя замерла от неожиданности. С одной стороны, никто и ничего ей не обещал. Она сама нарисовала себе радужных картинок, и сама с ними приучила себя засыпать, но сердцу не прикажешь.

Пару бокалов вина медленно проворачивались в мыслях. Настя вспомнила то что говорила Вера Павловна, только что уходящую бабушку Анаит и смех Тико с Нелли Артуровной. Она быстро вбежала в зал, рывком сорвала сумочку со стула, выдавила из себя дежурную улыбку и крикнув: «Хорошо вам погулять!» Выбежала из помещения. Она уже не слышала, что в след Тико сорвавшись кричал: «Ты куда?», а Нелли Артуровна удерживала его от погони за Настей. А женщины на крыльце посмотрели с удивлением. Все кроме Веры Павловны, которая прекрасно знала в чем дело.

Дома все повторилось, кровать, подушка, раскаяние в своей наивности. А утром позвонила мать. Она ничего не говорила, а просила приехать в гости, сказала, что приехали старые друзья ее молодости и они хотели отдохнуть завтра всей семьей. Следующий день был субботой, а потому ничто не мешало Насте поехать к родителям. Там ее ждала мамина лучшая подруга с сыном. Красивым молодым человеком, закончившим военное училище и проходившем службу на Дальнем Востоке. Обед прошел замечательно и молодой человек, которого звали Степан, вызвался проводить Настю домой. По дороге они болтали, и Степан напросился на воскресное свидание, мотивировав тем, что он в свое время уехал из города учиться в военное училище сразу после школы, а никого из друзей в городе сейчас не нашел. Настя, решив, что это лучшее, что могло бы с ней случится за эти выходные, с радостью согласилась.

Утром, не успела Настя проснуться, и привести себя в порядок, по квартире разлилась трель дверного звонка. Настя открыла, на пороге стоял Степан с букетом роз и улыбался. Вручив ей цветы, он сказал:

-Извините меня Настя, за то, что, я пришел раньше договоренного времени. Вчерашний день просто на просто мозги сшиб, и я не спал почти всю ночь. Пойдемте позавтракаем в каком-нибудь приличном ресторане?

-Какой ресторан, шутите? — удивилась искренне Настя. — Давайте я сейчас блинчики пожарю. Вы как с другого мира точно. У нас рестораны в городе в такое время не работают.

-Давайте блинчики, я блинчики очень люблю. Особенно со сгущенкой. – смутился Степан. – А вечером обязательно в ресторан!

-Вот же сдался Вам этот ресторан! – всплеснула руками Настя. – Мои блинчики будут вкуснее и дешевле. А если Вам что-то посерьезнее хочется, то ладно чуть задержимся, я Вам приготовлю замечательную курицу в духовке. Мы ведь никуда не торопимся?

-Я и курицу люблю. — Опять смутившись ответил Степан, пряча глаза.

— Ну так в чем же дело? Пока не съедите курицу, мы никуда не пойдем. Так что думаю я Вас убедила? –Парировала Настя.

-Настя! Настенька! Добрая душа! Ну какая же Вы наивная и чистая девушка! А каждая девушка мечтает о том, чтоб однажды она услышала признание в любви в романтической обстановке. А еще лучше, предложение выйти замуж. Я ведь замуж Вас зову. Будьте моей женой! Понимаю, что мы знакомы всего какие-то сутки, но поверьте, это судьба. Я никогда не прощу себе, если сейчас это не произнесу. Сделайте меня счастливым, ответьте: Да! –неожиданно привстав на колено сказал Степан.

Настя опешила и согласно кивнула. Потом, незаметно вытерла наполненные слезами глаза, вспомнила разговор с Верой Павловной и поняла, что завтра напишет заявление об уходе. По семейным обстоятельствам. Странно было вспоминать все, что произошло за последние пару месяцев. Как будто ничего и не происходило. И так далеко казалось где-то в прошлой жизни остались Тико, чудесная бабушка Анаит и маленькая Ануш, с которой все будет хорошо. Ведь в жизни всегда есть место истинной любви, а что может быть большим счастьем. Пусть то любовь мудрой армянской бабушки Анаит или порывистая любовь красавца Степана. А там где настоящая любовь, там и есть счастье.

Лея

Семен Константинович заступил на смену как обычно вечером. Работать дежурантом ему нравилось. График через день его не пугал, а коллег, желающих работать через день, катастрофически не хватало всегда. За последние два года, скрашивать свое одиночество дома ему было нечем, и работа была единственной отдушиной, где ему удавалось забыться после смерти жены.

Сегодня на смене была сестричка Ниночка. Семен Константинович уже давно заметил, что Ниночка старается чтоб их дежурства, совпадали. Совсем не потому, что Ниночка испытывала к нему симпатии. Вовсе нет. Вернее, даже да, но не то что могли подумать окружающие. Ниночка в отделении была совсем недавно, а знаете, как мужики относятся к «свеженькому мясу»? Вот, то-то же! Милая, приветливая и всегда улыбчивая медсестра Нина Ивановна Коваленко своим обаянием не могла оставить равнодушной ни пациентов, ни медперсонал больницы. Видимо потому, каждый раз, когда попадала на смену к ловеласу Денису Сергеевичу, он ей проходу не давал, пытаясь затащить в свободный бокс, под разными предлогами. Ниночка боялась его как огня, и лучшее что она могла придумать, это просить у главного ставить ее на ночные дежурства только в смену с Семеном Константиновичем. А может быть даже, она втайне была влюблена в старого вдовца? Кто его знает, Семен Константинович не слишком уж готов был к каким-то отношениям с женщинами. Прожив свою жизнь с Елизаветой Викторовной, душа в душу, ему не хотелось омрачать память об утраченной любви. И каждый раз, возвращаясь домой после очередной смены, он как ребенок замирал у двери, веря в то, что Лизок все еще ждет его там.

Вот сейчас она прямо с порога снимет с него шарф, поцелует, взглянув в его уставшие глаза и скомандует «Марш мыть руки! Сейчас буду тебя кормить. Сегодня накрутила тебе дробцев с грибами, и еще кое-что. Не скажу, не смотри так.» С хитрой улыбкой, она подталкивала любимого мужа на кухню, где разносился аромат ее фирменных голубцов, из мяса с грибами, которым она дала невесть откуда взявшееся название дробцы. Семен Константинович полагал, что это потому, что мясо, да и всю начинку, жена принципиально никогда не молола всякими мясорубками, а тщательно рубила мелко-мелко. Потом мариновала каким-то только ей одной известным колдовским способом и уж только после этого укладывала начинку в маленькие, размером с женский мизинец капустные рулетики.

Вот эти, да и много еще какие воспоминания не давали ему находится дома. А потому, последних пару лет, он неистово был поглощен работой в больнице, чем к своему удовольствию успешно пользовалась администрация. Так что сегодняшняя смена не была исключением. Незадолго до этого позвонил главный и попросил, во время дежурства ночью, зайти в третье отделение, проведать там его очередную подопечную. Мол, сегодня там дежурят молодые девчонки и он не очень-то им доверяет, а пациентка, которая поступила вчера, ему лично очень важна. Ну и конечно, ему хотелось бы удостовериться, что все в полном порядке.

Про пациентку из третьего, Семен Константинович слышал пару раз. Девочки шептались. Но всё это обычные бабские пересуды. Уж больно много чести ей главный оказывает, да плюс еще имя с фамилией такие. Там бы одних имени и фамилии хватило для любопытства, а тут плюс внимание и уважение главного бонусом. Поэтому особо всей этой болтовне доктор внимания не предавал, но главного уважить надо. Вот, после обхода своего отделения, он и потопал в противоположную сторону коридора, чтоб посетить таинственную и загадочную Аэлиту Викторовну Вишневскую.

По дороге, Семен Константинович подумал о том, что неплохо было бы выпить чашечку кофе. Но, в комнатушке, предназначенной для отдыха и перекусов персонала, уже сладко спала Ниночка. И доктор прошагал мимо по спящему отделению, в соседнее, где в палате номер четыре находилась загадочная пациентка.

Свет в палате горел и пробивался сквозь щель под дверью, заманивая посетителя из коридора. Семен Константинович задумался: «То ли дама спит и просто забыла выключить свет, то ли она читает и стоит постучать.» Однако, долго думать не пришлось. Тихий приятный женский голос из-за двери как будто угадал его мысли и полушепотом сказал: «Проходите Семен Константинович, я жду Вас.» И как бы в угоду хозяйке этого помещения, дверь приоткрылась от легкого сквозняка.

Войдя в палату, Семен Константинович не увидел ничего магического. На больничной кровати лежала женщина преклонных лет. Никакие годы не могли скрыть ее былой красоты и озорных искорок в огромных серых глазах. Женщина смотрела на гостя, как смотрит хозяйка бал-маскарада на очередного приглашенного посетителя, пришедшего на ее карнавал. Взглядом таинственно-улыбающихся глаз, она повелевала пришедшему пройти и занять свое место у ее трона. И хотя троном в данном случае служила обыкновенная больничная койка – это не меняло положения дел. Власть этой женщины была неконтролируемой. Она разливалась как потоки волн, которые не позволяли сознанию присутствующих поступать не так, как было предопределено ею.

Семен Константинович вошел в палату, и поздоровался оглядевшись. На тумбе у кровати стоял огромный букет экзотических цветов. Такой же шикарный букет он видел у постовой сестры, проходя по третьему отделению. Было логично предположить, что цветы принес один и тот же человек. Рядом ближе к изголовью пациентки лежала отложенная книга, которую хозяйка читала видимо в ожидании посетителя. И не успел Константин Семенович сообразить, что спросить у великолепной дамы, как она сама неожиданно для него задала вопрос:

— Хотите кофе? – спросила она, и не дожидаясь ответа продолжила. — Там за капельницей в тумбочке ближе к двери, стоит чайник. Будьте добры, достаньте его и включите. Вода там уже есть. Хорошего кофе я Вам сами понимаете предложить не могу, но у растворимый у меня тоже неплохой.

Она кивнула на тумбочку, стоящую у ее изголовья и Семен Константинович, послушно, несмотря на свои годы и приличный животик наклонился в поисках указанного кофе. В тумбочке стояла стеклянная банка с красной крышкой и наклейкой с надписью Tasters Choice. Рядом две милых белых фарфоровых кофейных чашки, среднего размера и пачка галетного печенья.

-Доставайте все, — скомандовала хозяйка. – Будем пировать.

Константин Семенович достал все перечисленное из тумбочки. Подвинул маленький складной столик от окна поближе к хозяйке и включил чайник.

-Откуда Вы знаете как меня зовут? –Спросил он.

-Я Вас ждала. –Улыбнулась хозяйка.

-У Вас чудесные цветы и необыкновенное имя. Видимо кто-то очень любит Вас, если дарит такие цветы.

-Милый доктор, ну разве цветы могут быть признанием истинной любви? А с именем вообще все просто. Мой чудаковатый отец – художник. Это он дал мне это имя, которое совершенно не так украшает мою жизнь, как того бы хотелось. А поэтому давайте договоримся, что Вы будете обращаться ко мне, как и все мои друзья – Лея.

Она сказала это непринужденно и весело, слегка поправив локон кудрявых волос, выбившийся на лицо. В этот момент Семен Константинович успел рассмотреть Лею, чуть лучше. Было в ней что-то такое, что не давало возможности концентрироваться на ее возрасте. Это неуловимое ощущение, будто- все это уже происходило не один раз, и они знакомы целую вечность. А перед ним находится не женщина преклонного возраста, а некое такое эфемерное, ускользающее и бесконечно притягивающее создание. И чувство было такое, что все правильно, он должен был тут находиться, как будто какое-то новогоднее волшебство. И то что за окном ноябрь, дела не меняет. Ноябрь то был, или август, а может и взаправду новый год. Какая по сути разница, все это такая ерунда. Потому что именно в этот момент его душа находилась в таком комфорте, что казалось, будто он сам и есть улыбка Чеширского кота. И он наконец-то понял, что именно обозначало в той сказке исчезновение сначала кота, а уж только потом его улыбки.

— Ну с именем убедили. – Улыбнулся доктор. –А вот с любовью все как-то спорно!

— Я б не сказала так. Вообще цветы и дорогие подарки, не есть проявление любви. Я их скорее представляю, как эдакую откупную от ожидаемой продавцом цены. Истинная любовь имеет другую цену. Хотите, я расскажу Вам о ней даже то, что я для себя под этим подразумеваю?

— Мне кажется, что Вам Лея, неплохо было бы отдохнуть, а мне пора возвращаться в свое отделение. – Постарался сменить тему Семен Константинович, но Лея перебила его:

— Вы и я оказались здесь сегодня только по одной единственной причине. Потому, что мне необходимо рассказать Вам эту историю. И как бы Ваше сознание не пыталось уйти от этой ситуации, мы постоянно будем сталкиваться до тех пор, пока Вы не услышите ее. – голос у Леи был настолько серьезен и неумолим, что Семен Константинович сам не понимая почему прекратил сопротивляться и приготовился слушать.

А Лея продолжила:

-Вероятно Вам будет интересно узнать кто я и как сюда попала. Сейчас Вас не слишком интересует этот вопрос. Для Вас он скорее формальность по просьбе третьего лица. Однако, когда пройдет время, он возникнет. Но возможности уже не будет. А потому, я постараюсь рассказать Вам то, чего никогда и никому не говорила.

Семен Константинович, сделал глоток кофе и приготовился слушать.

Как я уже сказала Вам ранее, отец мой был художник, в семье нас было четверо и все дочери, я была третьей и самой любимой. А потому, зачастую мои шкоды, которые я вытворяла в детском возрасте, отец покрывал перед строгой матерью. И так было до одного момента, о котором я сейчас расскажу.

Это было такой же, как и сейчас, поздней осенью. Мне тогда только исполнилось четырнадцать. Вот однажды мы с моими сверстницами-подругами заговорили о том, о чем так любят болтать девочки отроческого возраста. Это гадания. Мать моя была всегда категорически против всяческих гаданий, сказав мне, что б я никогда в своей жизни не смела брать в руки карты. Не знаю, что было тому причиной, то ли ее материнское предчувствие, то ли она что-то знала. Но в тот день со своими подругами мы решили пойти к некоей знаменитой гадалке, которая приехала в город всего на несколько дней. И хотя официально ее прибытие нигде и никем не афишировалось, но все дамы города знали о ней и спешили купить немного счастья на будущее, посетив небольшую квартиру в центре города, находившуюся в новомодной «свечке». Квартира располагалась на первом этаже и в холле стояло две лавочки, на которых и располагались ожидающие своего счастья дамы, кучкуясь и перешептываясь. Каждый, раз, когда кто-то выходил от гадалки, все сидящие пытались понять по его выражению то, что было ему предначертано судьбой и угадано ей. И вот наша веселая стайка любознательных девиц тоже решила пойти туда. Дождавшись своей очереди, девочки со счастливыми или задумчивыми взглядами выходили, ожидая подруг. Гадалка принимала посетителей за огромной ширмой, не выходя из-за нее. Входящий посетитель не мог видеть женщину, хотя ее присутствие осознавал. Задав свой вопрос, он получал ответ, и даже не успев еще осмыслить его, должен был покинуть помещение по воле его хозяйки.

И вот подошел мой черед. Я вошла в комнату. Это была комната самой обычной квартиры, ничего удивительного в ней не было, за исключением огромной иконы Божьей матери, которая стояла в углу на двух стульях. По центру стоял старенький телевизор, справа у стены диван, а слева находилась обычная больничная ширма, за которой и располагалась гадалка. Волнуясь, я присела на край дивана и все еще не понимая зачем я пришла и что хочу спросить, стала ожидать, что спросят меня первой.

— Рада тебя видеть, Лея.- Сказала гадалка, а я даже не удивилась. –Наконец-то ты пришла. Скажи, хочешь узнать всю свою судьбу, а не ответ на единственный вопрос, которого у тебя нет?

От неожиданности, я просто кивнула.

— Тогда пройди ко мне за ширму. Я приехала сюда только ради тебя. – Сказала гадалка.

Страшно мне не было, хотя, наверное, и любопытства как такового не было тоже. Я просто молча повиновалась, как будто это происходило, само собой. За ширмой сидела женщина, думаю лет тридцати пяти. Во всяком случае выглядела она так. Уставшей, очень красивой, с черными, прямыми волосами, облегающими ее плечи. Взгляд у нее был одновременно очень острый и при этом ничего не выражавший. Вот до сих пор не могу охарактеризовать его по- другому. Глаза были жирно обведены на восточный лад, но при этом в ней как-то уязвимо просачивалось нечто славянское. То ли овал лица, то ли улыбка и сам взгляд, несмотря на всю его завуалированность. Черты лица были утонченными и открытыми, сама она будто манила своим образом и если б не эти иссиня — черные волосы, которые, как и ширма, границей отделяли ее от мира, то сложно было понять, что это именно она маленькая переводчица языка Вселенной.

— Ну что, ты готова узнать свою жизнь до последнего вздоха? – Спросила она и предупредила- Учти, что ты будешь помнить каждое свое мгновение до последнего вздоха. А обратной силы у этого действа нет.

Я, не понимая молча кивнула. И тут она взглянула на меня, увлекая в глубину своих бездонных глаз и проводя меня по всей моей жизни, поворот за поворотом. Это было как если б на меня неожиданно вылили ушат ледяной воды и даже не дали утереться. Я увидела одним мгновением шаг за шагом всей своей будущей жизни, со всеми ее потерями, радостями, смертями и рождениями, любовью, предательствами и волнениями. Хотя, волнения, они вероятно сразу и ушли. Осознавая то, что теперь каждый миг до последнего вздоха мне не прожить без понимания того, что все в этом мире имеет свой конец, я вышла от гадалки в полнейшем смятении. Всю дорогу подружки весело щебетали про нагаданное счастье, но я не слышала их. Я уже видела то, что сейчас произойдет дома. Я видела то, что произойдет там через час, через день, через двадцать лет, когда меня там не будет и от этих мыслей тошнота так сильно подкатывала к горлу, что не хотелось дышать.

Лея взяла свою чашку кофе и изящно покрутила в пальцах, как бы рассматривая игру света и фарфора при тяжелом покачивании кофе внутри чашки. Константин Семенович молчал, не понимая, чем занять эту паузу. И Лея продолжила:

— Жить и каждое мгновение осознавать то, сколько тебе отпущено на любовь, когда тебя предадут или каким способом ты потеряешь того, кто дорог тебе – это ад, которого я не пожелаю и врагу. Я научилась видеть истинную любовь, уметь прощать предательства, но я никогда не научусь терять тех, кто мне дорог. Боль, которую переживают люди утратив близких, неизгладима. И Вы как врач, неоднократно видели ее. А ту боль, которую осознают, как неизбежно наступающую утрату? Вы ведь знаете каково это рассказать родным о том, что их ждет. Так вот это ничего, по сравнению с тем, что чувствуешь, зная каждый момент жизни от ее начала и до ее потери. Прощение, вот что спасает меня. Это единственное в чем я нашла теперь смысл. Почему-то та икона все время стоит у меня перед глазами, как укор за мою детскую оплошность. Каждый раз, когда я осознаю, что меня неумолимо ждет конец отношений с дорогим мне человеком, я мысленно обращаюсь к ней, пытаясь слиться с просьбой спасти меня. Но неизбежное неумолимо. Мне даже не дано было по жизни рассказать об этом никому кроме Вас. Удивительно правда? Только не спрашивайте почему. Я все равно Вам не отвечу. Да знаю, но ответа не будет. – Лея поставила остывший кофе и посмотрела на свои руки.

Семен Константинович собрался было уходить, но она остановила его.

-Подождите, я так увлеклась, что так и не рассказала Вам о настоящей любви. Той что живет среди людских душ, а иногда просто выживает, вконец измотанная непониманием тех, к кому она пришла. Это история будет не обо мне. Вы извините, что измотала Вас своими откровениями и бреднями. Не думайте, что это бред умирающей старухи. Мне еще не скоро умирать, уж я-то знаю. Подождите, не перебивайте! –предупредила Лея жестом, когда доктор хотел что-то сказать. –Мы договорились о любви, вот и слушайте о любви.

Первый раз Олег увидел Викторию, в кабинете шефа, когда устраивался на работу. Сначала открылась дверь, и появилось округлившееся пузико, а затем появилась она. С роскошной косой до колен, огромными детскими глазищами и улыбкой. Она вошла улыбнулась и поздоровалась со всеми.

— Здравствуйте, Сергей Анатольевич, я принесла Вам описи для сверки. Елена Леонидовна просила до вторника все вернуть.

Сергей Анательевич не нескрываемым удовольствием развернулся на крутящемся кресле и улыбнувшись прокомментировал с гордостью, будто представлял собственную дочь.

-А вот и наше подрастающее начальство пришло покомандовать. Здравствуйте Виктория Викторовна, выполним все Ваши указания. Вот посмотрите какие у нас бойцы, только после демобилизации из доблестных рядов и сразу в бой за благо Отечества. Вот его и направим к Вам на передовую. – Он обернулся к сидящему молодому мужчине и спросил, — Олег Дмитриевич, вы готовы поступить в распоряжение нашей красавицы? Только учтите, что она очень строга.

Олег молча кивнул, и Сергей Анатольевич вручил ему пачку распечатанных инвентаризационных листов. Весь следующий день, да и еще три дня после того, он ходил за Викторией Викторовной по кабинетам, сверяя на каждом приборе номера. И если вдруг они соприкасались рукавами, то Олега обжигал такой жар, что он боялся, что вот сейчас он загребет ее в охапку и замрет с ней в вечном поцелуе. Потому что в каждый такой момент, его пробивала такая дрожь, которая к вечеру обессиливала его.

Дома вечером за ужином отец допытывался, что там у него с новой работой. И чего он приходит весь убитый. А мать только подливала жару в огонь.

-Ты че батя, сам не видишь, что ли? Влюбился парень. Два года службы и ни одной девахи не видал. Они с армии все голодные приходят. Смотри, как бы свадьбу не пришлось скоро справлять. – усмехалась она, натирая вымытую посуду.

Олег молчал. Он сам не понимал, почему, когда вокруг столько красивых девчонок, его угораздило влюбится безответно в суровую беременяху. Девицу, которая ходит пузом вперед и уж точно не строит планы на молодых дембельков. Он думал о ее насмешливом голосочке, ее слегка скользящей в разговоре улыбке и о ее потрясающей косе. Не так часто сейчас девчонки, да еще к тому ж беременяшки носят косы. Это его женщина. Как могло случиться что они разминулись, и она счастлива с кем-то другим? Почему судьба сталкивает их лбами тогда, когда ничего уже невозможно изменить? Если б хотя бы не этот безразлично холодный взгляд, если б он знал хоть немного жизнь наперед, возможно, что все пошло бы не так. Но в жизни невозможно предугадать то, что кому-то из нас предначертано, а потому все будет так как будет. Но это уже потом.

Вика работала в лаборатории уже второй год. Штатное расписание не позволяло их филиалу иметь больше одного бухгалтера, и Елена Леонидовна каждый раз, когда работы было через край, просила из лаборатории подобрать ей смышленую девочку, которая могла бы ей помогать. Отдать ей работающих сотрудниц Сергей Леонидович не мог, но и спорить с бухгалтерией не решался. А потому, когда Вика сообщила что к зиме отправится в декрет, он со спокойной совестью отправил ее на весь срок дорабатывать у Елены Леонидовны в помощницах. Вроде, как и девку умную отдал и как только в декрет уйдет, с него взять нечего. Мол остальные в работе, а тут он и не причем. Вике работа в бухгалтерии не нравилась, но что поделать с начальством не поспоришь. К тому же постоянно отпрашиваться бегая по докторам удовольствия не доставляло. А когда один работник у двух начальников, то им не уследить где она. Каждый считает, что выполняет поручение другого. А она в это время в очереди в консультации сидит и не волнуется. То, что ей подсуетили в помощники этого красавчика Олега, с одной стороны было даже хорошо, часть работы можно было на него спихнуть. Вот только то, что он ходит за ней по пятам как гусенок с широко раскрытыми глазами, ну ни к чему это. Вот что за напасть такая? Ей даже можно было не говорить, как его зовут. Она и сама сказала бы, как только его увидела. За последние два года, мир как сошел с ума и все мужчины в ее жизни сплошные Олеги. Это, наверное, потому что она не любит это имя. А не любит она его по определенным причинам, о которых думать не желает. Олеги будто преследовали ее за какие-то неблаговидные поступки и пытались доказать, что все они один единственный Олег, но в разных образах, включая ее неразумного мужа. А она должна с этим смириться и жить. Чушь полнейшая, думала Вика. И никогда никаким Олегам не победить ее, пусть и не думают, маньяки одного образа. А потому, она ни даст им ни малейшего шанса. Пусть себе думают, что хотят.

Каждый раз утром, когда Олег приходил на работу, она сознательно пыталась разозлить его, чтоб у него даже в мыслях не было смотреть на нее так.

-Доброе утро Отморозов, мы сегодня пойдем в лабораторию IBM описывать. – Равнодушно говорила Вика.

-Доброе утро Вика, только я не Отморозов, а Морозов. –Смущенно поправлял Олег.

-Наверное при записи букву потеряли, пошли уже. – Язвительно отвечала она и шли работать.

Не стоит думать, что Вика обладала такой стервозностью. Это скорее ее защита от того чего б она не хотела допускать. А наипростейший способ от любви до ненависти один шаг.

Ситуация в принципе разрешилась просто, Вика ушла в декрет. А через год Олег женился на девушке, которая поразительно была похожа на нее. Даже с точно такой же косой, правда голос у нее был не такой мягкий и звонкий, зато уж стервозности Викиной там не было никогда.

Летом на даче у тестя Олег чинил крышу и ему почему-то вспомнилась Вика. «Интересно, как она сейчас, малыш уже большой, наверное.» В этот момент жена позвала его в дом обедать. Олег крикнул «Иду!» Ловким прыжком ухватившись за край крыши, он спрыгнул вниз и зацепившись обручальным кольцом за торчащий гвоздь повис на нем теряя от боли сознание. Палец пришить не смогли, съезжая под весом Олега, кольцо просто разрезало его на рваные куски.

Через два года Вика вышла на работу. Ее место в лаборатории было сокращено в связи с новыми веяниями, зато было место у Елены Леонидовны, с которой сработаться мог не каждый, а потому каждая новенькая девица уходила от нее со слезами и хлопнув дверью. Вика вернулась на работу разведенная и без косы. Злые языки поговаривали, что ее пьющий муженек, намотал ее за косу на руку и бил о стену. После этого она ушла от него, а косу обрезала. Но Вика отрицала это и говорила, что коса ей просто надоела, а что там с мужем было это их личные дела.

У Елены Леонидовны работала шепелявая Галка. Красивая девица, которую можно было даже не описывать, внешне она была точно вылитая Бриджит Бардо в молодости. Но вот с ровесниками ей как-то не везло в любви. То ли ее шепелявость так сильно дисгармонировала с внешностью, то ли еще что. Ну а может потому, что была Галка приезжей и жила в женской общаге. А какая там личная жизнь? Характер у Галки был крутой, но и ум тоже, а потому и держала ее Елена Леонидовна как ценного сотрудника, несмотря на все Галкины ошибки. А когда пришла Вика, то Елена Леонидовна вообще духом воспряла – отдел у нее получился что надо. Девочки отлично сработались и прекрасно компенсировали каждая друг друга. Вике часто приходилось брать на работу малыша, потому что оставлять дома было не с кем, а периодические карантины в детских садах не предусматривали альтернативных мест куда можно было определить ребенка. Так и работали три женщины и ребенок. В одном кабинете.

Виктория Викторовна, за время работы закончила заочный техникум при Госснабе, по специальности «Ревизия и контроль». Чем Елена Леонидовна была очень довольна, поскольку считала ее своей замшей. На заводе Виктория Викторовна была любимицей у всех начальников подразделений. Потому что, если, о чем нельзя было договориться с главным бухгалтером, всегда можно было решить через Вику. И какое мероприятие на заводе могло бы обойтись без приглашения на него Вики? Конечно, приглашали всю бухгалтерию. Но Елена Леонидовна была принципов строгих и никогда в подобных мероприятиях не участвовала. А вот молодые, красивые и свободные девчонки, даже при всем желании отказаться не могли. И если даже Вика пыталась упираться, мотивируя что надо забирать ребенка из сада, то Галка просто истерила от ее отказов. А поэтому, в очередной раз, поупиравшись Вика соглашалась. В основном, все сабантуи проходили в мужских коллективах. Ну а кто обычно руководители, чему тут удивляться. На весь завод кроме Елены Леонидовны только одна лаборатория качества была абсолютно женским подразделением, под руководством Нины Семеновны. Но там в основном коллектив, устоявшийся годами и возраст у всех соответственный.

И вот в преддверии очередного нового года, когда на одном из таких сабантуев администрация собралась небольшим коллективом, обе девочки как обычно были приглашены на его празднование. Весь завод отмечал новый год в актовом зале. Там руководство высказало свои пламенные речи и затем под бурные и не стихающие аплодисменты было выпровожено восвояси. Дабы не мешать отдыхающим гражданам веселиться на дискотеке, организованной по такому прекрасному поводу. Завклубом к тому времени уже года четыре был красавец Морозов. То, что он был женат, не мешало местным заводским красавицам виснуть на нем гроздьями. И как бы банально это не звучало, но ни одна из них не могла похвастаться успехом. Олег Дмитриевич, хоть и был хорош неимоверно, но был женат. Жену свою очень любил и уж романов его на заводе никто не замечал. Выпить он любил, это да, но кто ж на заводе не пьющий?

Пока руководство высказывало народу все что думает он светлом будущем, Вика  и Галка сноровисто накрывали в кабинете, на стол принесенные из дома заранее салатики оливье, селедки под шубой и прочие изыски. Мужчины заранее позаботились о том, чтоб купить колбасу, паштеты и притащили из дому разные соленья. Выпивка в основном была разнобойная, но хорошая, то что надарили коллеги. Большей частью коньяки, но для девчонок символически была куплена бутылка шампанского. Хотя Галка всячески противилась этому, поскольку предпочитала покрепче, но ради Вики приходилось терпеть. Не пить же той шампанское в одиночку.

К возвращению начальствующих мужиков, девочки уже успели накрыть стол и достали из холодильника выпивку. Клуб находился в том же корпусе что и администрация, но с другого крыла. Поэтому, чтобы попасть в него достаточно было спуститься в холл и подняться по противоположному пролету. Так можно было попасть на проходившее там мероприятие, следовательно, далеко руководству идти не пришлось. Все было как обычно. Мужики говорили тосты, девочки выпили по бокалу шампанского. Затем Галка перешла на коньяк, а Вика, продолжая умные разговоры пила шампанское и дальше. Так все, увлеченные беседой не заметили, когда Галка исчезла из-за стола. Минут пятнадцать все еще болтали, ожидая, когда дама вернется. Но Вика стала беспокоится, вдруг подруге плохо. Извинившись, она пошла искать ее, ну сами понимаете где в первую очередь. А мужики спустились в холл покурить и немного проветриться после душного кабинета. Пока они курили, Вика оббежала все возможные места, в поисках Галки, но нигде ее не было, и более того никто ее не видел. Решив, что пьяной Галке захотелось потанцевать Вика помчалась на дискотеку. В зале было темно, народу не протолкнуться, и музыка грохотала так, что находиться там в здравом уме было невозможно. Оставив эту мысль, Вика спустилась в фойе, узнать не вернулась ли Галка пока она бегала ее искала. Мужики сказали, что нет, но зная Галкину шальную суть рисковать никто не хотел. Поэтому, они пообещали, что как только докурят, то следом за Викой пойдут ее искать. Порассуждав, предположили, что все же она на дискотеке. Но Вика не стала дожидаться мужиков, тем более что она не курила. Она быстро проскочила лестничный пролет в сторону где располагалась дискотека. Практически на самой верхней ступеньке столкнувшись с уже подвыпившим Олегом. Вика подняла глаза чтобы спросить его не видел ли он Галку и в этот момент у всех на глазах Олег загреб маленькую Вику в охапку и поцеловал ее так, как мечтал тогда, когда он только увидел ее в первый раз.

Мужики поднимались по лестнице, а с этажа выше от гремящей дискотеки спускалась Галка с каким-то незнакомым Вике парнем. Олег молча смотрел на Вику. Вика залилась краской, молча развернулась и ушла. Никто больше к этой теме не возвращался.

— Сильно, — сказал Семен Константинович. – мне даже нечего добавить.

Лея довольно улыбнулась.

— Я знала, что эта история очень сильно встревожит Вас. И не единожды видела этот момент. Но сколько б я не переживала его внутренне, в реальности все происходит далеко не так. И те чувства, которые нам должно пережить, они будут пережиты. Пусть пройдет день, год, а может и века. Но разве будь то самый дорогой бриллиант или свежесрезанные орхидеи, привезенные частным самолетом, ради одной единственной могут иметь цену такого поцелуя? Вы доставили мне истинное удовольствие пока переживали вместе с героями моего рассказа. А теперь я немного устала, а Вам пора на очередной обход. –Лея устало взглянула на Семена Константиновича. — Не убирайте ничего, завтра сестричка уберет с радостью, не лишайте ее удовольствия поотгадывать с кем пила свой ночной кофе старая колдовка, как она называет меня в душе.

-Спасибо Вам за такую гамму ощущений. Если позволите, я через сутки буду снова на дежурстве и загляну к Вам.

-Меня уже не будет здесь Семен Константинович. Я была здесь только ради этой встречи. Но то что мы еще увидимся с Вами, это, несомненно. Только произойдет наша встреча теперь не скоро. К тому же, совершенно в другом месте и при других обстоятельствах. А сейчас я очень устала, идите.

Семен Константинович, встал, машинально задвинув стул под выдвижной столик. Затем слегка поклонился в знак прощания и торопливо зашагал по спящему коридору. Дойдя до комнаты отдыха где спала Ниночка, он машинально поправил съехавший вниз плед, что женщине не было холодно. А затем усевшись на место постовой сестры, принялся писать отчет по работе. Смена подходила к концу без происшествий.

Сказка о наличии двух несводимых начал/Сказки Лесной Феи

Ветерок шкодливо прыгал на цветущей яблоньке, обрывая листочки и раскидывая их вокруг дерева. Подлетевшая Весна строго пригрозила шалуну:

-Это что такое? Ты зачем дереву больно делаешь? Сколько от тебя хлопот!

-Прости, я не хотел, — отозвался малыш. – А ты расскажешь мне новую сказку? Я тебя ждал.

-Ты мне будешь деревья портить, а я тебя сказки рассказывать? – отозвалась Весна, не скрывая своей улыбки.

-Да ладно тебе ворчать как папа Ураган, -подзадоривал малыш успев увидеть, что Весна не сердится. –Я же обещал тебе что не буду больше, если расскажешь. А не расскажешь, то папу позову с Тучами.

-Я тебе подразню, разбойник мелкий! –Рассмеялась Весна, не скрывая уже своей улыбки. Очарование маленького и беззаботного Ветерка умиляло ее. – Хорошо, слушай, но сегодня будет другая сказка:

Змея пролезла под выпирающийся из-под земли старый корень дерева и зацепившись старой чешуей, начала медленно сдирать шкурку с головы.

—Подожди, не торопись. Я не успеваю никак развернуться. – Сказала ее Вторая голова.

-Да если б ты и отвалилась, я б сильно не расстроилась. – Ответила Первая.

-Знаешь, когда сестрицы ненавидят друг друга, это хотя б решаемо. А со мной могла б и повежливее быть, как не как мы единое.

-Вот же послали мне испытание, на две головы, — завела старую шарманку Первая голова, но Вторая, не дала ей продолжить тут же перебив.

-Знаю, знаю! Слышала уже. А ты в прошлый раз так и не ответила, какого места ты хотела, чтоб тебе два послали и сделали счастливее? Я уже говорила тебе, что тем, у кого в одной голове порядок – вторая не нужна. А ты чего сегодня шкуру сбросила в очередной раз? Опять на свиданку собралась? У меня что, спрашивать не надо? Все же, у нас с тобой только головы разные, а все остальное едино.

-Замолчи и не лезь, а то сейчас зацеплюсь посильнее за корень и придушу тебя! –Зашипела Первая голова.

-Ха-ха-ха! Давай милая, я прямо так и представляю, как ты к своему Филину усатому приползешь вся такая чешуйчато-прекрасная, переливающаяся, и местами дохлая. – Не унималась Вторая голова. –Ой, а может это будет прекрасный аист? Который увидев твою неповторимую красоту унесет тебя к облакам? И ты будешь счастливл парить, пока он нас обеих не сожрет. Ну вот скажи, -не унималась Вторая голова. –За что мне такое наказание? Что я в прошлой жизни сделала, что волочу хвост твоих грехов?

-Видать слишком умная была и не познала радость бытия, — ответила Первая голова, остановившись на минуту и дав возможность своей Второй ворчливой половине проползти под корнем дерева, чтоб закончить линьку.

-Ну что? Красивой стала? — Обернувшись на Первую зашипела та, высунувшись из-под дерева полностью. –Как мне надоели твои сбрасывания кожи в очередной брачный период. Когда уже ты угомонишься? Ежиктебясожри! – Выругалась Вторая голова. Первая сделала выпад, высунув жало на Вторую, и обе примирившись умолкли.

Солнце стояло уже высоко, но за ночь земля, еще не прогрелась. Поэтому Змея взобралась на огромный теплый камень, зевнула в предвкушении встречи и свернувшись клубочком развернула головы в противоположные стороны друг от друга.

«Ну какая ей разница, кем Он будет сегодня? Да хоть Хорьком, я все равно всегда Его узнаю. А он меня. А это недоразумение Вторая голова, она же тоже его любит. Но ревнует гадина, вот и шипит.» — Думала Первая, млея от предвкушения ожидания и вспоминая их последнее свидание с ним, когда он был Летучей мышью.

«Это не мой выбор, это выбор судьбы, которая все время заставляет меня возвращаться в мое прошлое, и тычет носом в то что неизбежно. В очередной раз я попыталась воспротивиться, но не могу же я сожрать собственную суть, если это я сама, даже думающая другой головой.» — успокаивала себя Вторая голова, сладко согреваясь от мысли очередной встречи. «Да и потом, ему нравится мое подсознательное сопротивление, он любит меня такую двуглавую и я уверена, что мою голову он любит больше чем Первую, но никогда не признается в этом»

Ветерок сердито взмахнул ножками и с яблони опять полетели отцветающие лепестки.

— Мне не нравится твоя сказка. Она страшная. И я никогда не видел двуглавых змей.

— А я никогда не обещала тебе что мои сказки будут добрыми и хорошими. – Вздохнула Весна, посмотрев на Ветерка теплым взглядом. — Если я буду рассказывать только добрые сказки, то ты навсегда останешься маленьким Ветерком и не поймешь силу Урагана.

-Ладно, -согласился малыш. – Но ведь двуглавых змей все равно не бывает в природе?

-Бывают мой хороший, только рано или поздно одна из голов сожрет другую. И причин для того великое множество.

-А-а-а-а! — Протянул Ветерок. – Понял! Понял! Это как про то, что нельзя усидеть на двух стульях. Вот только не понял для кого Змея так расстаралась?

-Это другая сказка, мой хороший. – Весело рассмеялась Весна. – О ней я расскажу как-нибудь в другой раз. Но только если ты перестанешь шалить и осыпать яблоневый цвет. А теперь, марш отсюда! Сейчас прилетит отец и я все ему расскажу!

-Не расскажешь! Не расскажешь! Ты его не хочешь с ним встречаться. –Дразнился малыш, слетая с дерева. – Спасибо за сказку! Я прилечу еще!

-До встречи, маленький шалун! Я всегда тебе рада. – Отвечала, улыбаясь Весна и посылая Ветерку на прощанье, теплый воздушный поцелуй.

Маленький Ветерок/ Сказки Лесной Феи

Маленький Ветерок сидел и тихо плакал, тихонько подвывая на все лады. Под ногами у него лежала кучка прошлогодних листьев и от каждого его дуновения, они легонько взымались небольшим кружком, а затем медленно опадали на прежнее место. Вид у него был жалкий и пройти мимо Весна не могла. Она осторожно, чтоб не спугнуть малыша, погладила его теплой ладонью по затылку и спросила:

-Что загрустил малыш, потерялся?

-Угу-у-у…- протяжно подвыл Ветерок. – Пока папа Ураган пошел гонять Тучи, я погнался за листочком и отстал. У-у-у-у…

Весна ласково посмотрела на ребенка и сказала:

-Не переживай. У тебя замечательный папа. Он, как только доделает свои дела, обязательно вернется за тобой. Хочешь, пока ты тут грустишь, я расскажу тебе сказку?

Ветерок согласно закивал головой и внимательно посмотрел на Весну.

-Только давай договоримся, что эту сказку, ты не расскажешь никому. Даже папе. Это будет наш с тобой маленький секрет. Обещаешь?

-Угу-у-у! – протяжно подтвердил Ветерок и уселся поудобнее слушать. И Весна начала свою сказку:

Жук! Жук! Мама! Жук! – закричал маленький сонный Лисенок. Мама Лиса взяла малыша на руки и стала его успокаивать: «Тише, тише мой хороший, это всего лишь сон. Я рядом и люблю тебя!» Говорила она, плавно покачивая малыша на руках. Лисенок, прижался к теплой маминой лапе и потихоньку стал засыпать снова.

Ну что умник, напугал Лисенка? –Спросила Бабочка, плавно раскачиваясь на листе большого дерева, стоящего рядом с Лисьей норой. Жук быстрыми движениями подрыл небольшую ямку, делая вид, что не слышит Бабочку.

— Я всегда говорила, что женщин надо слушать! Вы мужики, все еще те, Жуки! Без нас, Вы ничего не стоите! –Бабочка артистично изогнула спинку и принялась болтать нижними лапками, будто находилась не на листе, а на морском берегу.

-Я благородный Жук и нечего меня бояться, — заворчал старый хитрец. –У меня опыт жизненный, да и сам ты же знаешь не последний в ряду признанных.

-Ага, — Засмеялся кто-то находящийся веткой пониже. -Знаем мы Ваши опыты землеройные. Отличный навоз находите где надо.

-А тебе кто слово давал? –Протяжно и уже не столь одобрительно спросила Бабочка смотря сверху вниз. — Всяк сверчок – знай свой шесток! Или ты забылся зеленый?

Сверчок, насупился.

Ничего я на забыл. Тебе ли не понимать это. Я ценю что имею, а большего мне не надо. Вот поэтому, мне и не требуется менять образы.

-Да-да, наслышаны, -съязвила Бабочка. Не ты ли у нас такой умный, что решил с Лисами в тайне от всех дружбу завести?

—Не с Лисами, а с Лисенком. И прекрати эту тему напоминать. Ты знаешь во что все это выльется.

-Допустим. Только меня в это не вмешивай, — возразила Бабочка. –Я с самого начала, когда узнала, было уже поздно. Тебе ведь никто не указ? То ты сверчишь свои трели так, что тебя слышно дальше нашего дерева, а то вдруг таким тихоней стал. Расскажи лучше, как ты умудрился свистеть Лисенку на уши так, что тебя никто кроме него не слышал? А? Давай, а мы послушаем еще раз и может быть все поймем, так сказать услышим тебя. – продолжала подтрунивать Бабочка. – И как долго ты бы намерен скрывать это от нас?

Жук и Бабочка переглянулись, и она с веселым смешком, перелетела к нему на землю. Сверчок одиноко запел, но вместе песни прозвучало какое-то скрежетание. А Бабочка, вновь усмехнувшись, продолжила:

-Ну вот, видишь сам, чего ты стоишь без меня? Пусть это будет тебе хорошим уроком.

Над деревом вспорхнула маленькая моль и закружилась в танце под лучиками луны. Сверчок оживился и съязвил:

— Смотри, твоя сестренка.

— Фи. С чего ты взял? С каких пор это двукрылое и мохнатое может быть мне родственницей?

-А давно ли ты сама была мохнатой и вообще бескрылой? – уточнил Сверчок. – Ты что, решила сменив образ, ты изменила свою суть? Может у тебя яду поменьше стало и то вопрос спорный.

— Какой ты хам, — заявила Бабочка, — я одна такая! Это я приютила тебя рядом с собой. И кто б ты был, если б не я? Скажи ему Жук, пусть не забывается.

Жук неповоротливо выкарабкался из своей навозной ямы и вопросительно уставился на Сверчка. Сверчок, посмотрел на Бабочку, вздохнул и сказал:

-Мои песни нравились не только вам. Лисенок очень хвалил их. И пелось мне тогда свободнее, а сейчас я что? Вам никогда не нравился Лисенок, а что он вам сделал? Он живет в своей норе и вас не трогает. Что в том плохого?

— Да знаем мы в какой норе он живет. – Засмеялась Бабочка. –Ты что думаешь, что я тебе поверила в то что ты разучился петь? Ни тебе, ни Лисенку твоему не верю! И ты не верь дурак! Я сама с твоим Лисенком вчера разговаривала. Хочешь узнать, что он сказал? – Она взлетела на ветку к Сверчку и посмотрев ему в глаза повторила вопрос –Хочешь узнать?

Сверчок побледнел.

-Да как ты смела!

-Не волнуйся, — успокоила Бабочка, — он меня не узнал. Мы мило болтали, и он рассказал мне о себе много интересного. И про тебя тоже не забыл. Лисенок хорошо помнит тебя, ну и что? Скажи, ты все еще хочешь узнать, что Лисенок думает о тебе?

Бабочка продолжала дразнить. Сверчок молчал. Жук ухохатывался наблюдая за этой парочкой с откровенным интересом

«Эх, молодость.» — Думал Жук, — «Прекрасная бабочка, несомненно заставит Сверчка петь о ней. Перед ее обольщением сложно устоять.»

Мама Лиса вздрогнула и взглянула на спящего на ее лапах Лисенка. Он мирно спал, посапывая теплым носом.

«Вот же приснится, такая чушь.» — подумала мама Лиса. «Ладно еще маленькому Лисенку. Но мне то мудрой и серьезной Лисе? Наверное, это усталость.» Она обняла своего малыша и сладко уснула рядом. Больше ей не снились никакие Жуки. Дерево у норы, медленно поскрипывало, покачиваясь и тихонько шурша листьями. Весь лес тихо спал.

— И это все? – Спросил Ветерок Весну. А что было дальше?

— А дальше прилетит твой папа Ураган и заберет тебя домой. Накормит и уложит отдыхать. Скоро ночь и все Ветерки должны набираться сил. – Ответила Весна.

-Ну расскажи, чем все закончилось? – не унимался Ветерок. –Скажи, а Жук там почему был? А почему Бабочка такая злая? Что такого плохого ей сделал Лисенок, что она его ненавидит?

— Почему, почему. Это уже совсем другая история. Посмотри, вон уже летит твой папа Ураган. А я не хочу с ним пересекаться, он мне всегда со своими тучами настроение портит.

-А ты еще придешь? А эта сказка про то самое дерево, на котором мы сидим? – продолжал болтать малыш Ветерок. –А когда я вырасту и буду как папа, ты будешь меня любить?

— Угомонись! – Рассмеялась Весна. –Пока ты маленький, я буду приходить к тебе и рассказывать сказки. Но обещай мне, что когда ты вырастешь, то никогда не обидишь свою Весну.

— Как Сверчок обидел Лисенка? – Уточнил малыш. – Я все понял. Это была сказка о том, что невозможно себя обмануть. Обещаю, я никогда ни с кем так не поступлю. Только ты приходи.

-Да, мой милый, пока! – сказала Весна, ласково погладив теплыми ладошками, взъерошенные волосенки Ветерка на прощание.

Сказка про то как Ветерок летать учился, Тучки гонял и с Радугой познакомился/ Сказки Лесной Феи

Было это давно, когда Ветерок был еще совсем маленьким и умел раскачивать только траву на лугах. Прыгал Ветерок с травинки на травинку и распугивал букашек да бабочек. Взлететь высоко у него не получалось. Видит он как-то раз, Весна пролетает и свои владения осматривает. Пристал он к ней.

  • Скажи Весна, а ты далеко летать умеешь?

  • Конечно умею. Я вот, когда все дела тут переделаю, то лечу далеко, на другой край Земли. Там тоже Весну ждут.

  • А папа Ураган тоже может на другой край Земли летать?

  • Конечно может. – улыбалась Весна, согревая Ветерок своим теплом.

  • А почему я не могу так высоко летать?

  • Не можешь, потому, что не видишь куда лететь. Крылья только у тех расправляются, кто видит цель.

  • Есть у меня цель, — Ветерок хитро прищурился и посмотрел на Небо. – Вон та Тучка. Она все время так и норовит Солнышко заслонить. Я ее прогнать хочу.

  •  Хорошая цель, — похвалила Весна. – Только необходимо еще силы свои рассчитывать правильно.

  • Научи меня!

  • Давай, — согласилась она. – Долети до края луга, а там подбери осанку, расправь воздух в груди и оттолкнись легким порывом. Взгляни на мир – он весь твой! Крылья расправятся и сами понесут тебя к цели.

Обрадовался Ветерок, заулыбался. Поблагодарил Весну и помчался делать как она научила. Разбежался он от самого края луга и полетел. Увидела его Тучка и хотела скрыться, да разве ж от Ветерка можно убежать.  Стал Ветерок гонять ее по Небу. То в одну сторону, то в другую. Летает резвиться. Видит еще одна Тучка летает. Вот он и придумал столкнуть их, да посильнее. Дунул он на Тучку, которая рядом была, она со всего размаху полетела, да так сильно о вторую Тучку ударилась, что громыхнули они Громом и расплакались.

Ветерок притих, сам испугался. Как ему теперь их успокоить? А они плачут заливаются Дождиком весенним. Дождик резвится, плюхает каплями по траве. Вдруг видит Ветерок, а Тучки исчезли. Небо голубое, чистое и светлое, а над лугом Радуга раскинулась, в солнечных лучах играет.  Полетел Ветерок, думал с Радугой играть, а она к себе подпустит поближе и ускользает. Раз подлетел, другой — не видит где она. Опечалился Ветерок, притих. Смотрит, а Радуга уже с другой стороны луга сверкает.

  • Ты чего от меня прячешься? Давай играть!

  • А я только с Дождиком играю, — засмеялась она.

  • А где ты живешь?

  • Прямо напротив Солнышка, — захочешь еще увидеть попроси Дождик, он меня позовет. – А сейчас мне пора, Дождик уже прошел и мне за ним пора.

Сказала так Радуга и исчезла. А Ветерок легким порывом взлетел над лугом, чтоб обдуть немного травы да цветы. Надо ведь, чтоб букашкам, да бабочкам летать хорошо было. Красота вокруг!

 

Сказ о Драконе, Огненном кольце и Финисте Ясном Соколе

В давние времена, жил на земле один царь. В общем-то царь, как царь, ничего в нем необычного не было, в то время царей этих было пруд пруди. В какую сторону не посмотри, вот тебе и царь. Да этот царь особой мудростью не отличался. То с соседями поссорится, да воевать пойдет. Или в казну заглянет, а там золота кот наплакал. Вот почешет он плешинку под короной, подумает. Да и пошлет какого дурака ему то самое золото принести невесть откуда. В общем, все как у всех у него было. Как обычно. Все время чего-то, да не доставало царю. Вроде как царство ему по батюшке досталось громадное,  — да своими царскими прихотями (там поссорился с кем, тут проспорил), разбазарил кормилец большую часть царства. И жить  есть где, а негде разгуляться во всю дурь царскую.

Подумал — подумал царь. Понял что не справляется. Тут еще и дочь на выданье подросла. Ну и решил он так сказать и душу свою потешить и дело дельное сотворить. Объявил царским указом, что отдаст дочь свою замуж за того, кто доставит ему Огненную птицу. Еще чуточку подумал и полцарства в придачу пообещал. А чего мелочиться? Гулять так гулять. Чего там от того царства то осталось? Половиной больше – половиной меньше. Чему удивляться – мудрости тому царю не занимать. (Ну в том смысле, что не у кого.) Такие вот дела.

Народ услышал тот указ, оживился. Понятное дело, что добры молодцы нашлись счастья пытать. Так  вот жил в тех краях один такой молодец, — Финистом звали. Был он хорош собой, ладен в бою, да богатства не нажил, ну а может и нажил, да прогулял молодецки. Прослышал он про царский указ и решил тоже судьбу испытать. Кому помешает полцарства? Да и жениться вроде пора уж.

Так вот, в те самые времена, когда еще звезды светили ярче, солнце грело жарче, а ветра дули сильнее, много чудес на свете  было. Ну и в далеком — далеке, где небо встречается с белоснежными вершинами жил на Земле Огненный Дракон.  Жил он на краю Земли и охранял этот край, чтоб всяк за него не заходил ранее положенного времени. Коли забредет какой путник, али охотник в края те, чтоб за край заглянуть, Дракон легонько дунет и покатится он со снежной лавиной назад. А коли и это не поможет, так полыхнет на него огненной лавой. Долго кипит и изрыгается огонь драконовый. Потоки огня бушуют и пеплом Землю покрывают по белому снегу. Знают люди – Дракон сердится. А охотник тот уж боле не суется. Но это я забегаю вперед. О Драконе потом…

На другом краю Земли, где ветра играют снегами, а воздух заливается радугой, жила Огненная Птица красоты неземной. И в тот край ходить любопытные охотники находились. Да вот, пока никто не возвращался. Поговаривают, что птица та такие песни поет, что кто ее голос услышит и сам обратного пути не ищет.  А о чем те песни, никто не говорит. Не было еще тех, кто от нее вернулся по своей воле, хоть и много лихих молодцев отправлялись ее песни слушать.  Да вот что дальше было, никто пока правды не узнал. Решил значит царь, заполучить себе эту птицу. Так сказать, утеху на старости лет. Да не о царе в общем речь…

А о молодце удалом.  Услыхал Финист указ царский и собрался в дорогу. А в какую сторону путь лежит, он и сам не знает. Знает только, что старики говаривали, коли долго путь держать, так и на краю света оказаться можно. Поехал молодец куда глаза глядят.  Долго ли, коротко ли путь его лежит, но все краю не видать.  Едет он, едет и вот однажды повстречалась на пути его изба, в которой старушка жила. Решил он у ней заночевать.  Приветила она молодца, да спрашивает, чего он по Белу свету ходит- бродит.

  • Ищу бабуля Птицу Огненную, чтоб царю нашему угодить, да царевну в жены взять, — молвит молодец.

  • Вот уж неймется вам молодцам Землю топтать, да судьбину пытать, проворчала старушка. – Научу я тебя, только сначала ты к Дракону сходи. Путь тебя ждет неблизкий, да опасный. Но коли сделаешь все как я научу, то может и получишь то что искал. В тех краях где небо с землею сходится, на самой вершине горы найдешь Дракона. Был он изгнан на Землю, за то, что нарушил равновесие земное. За это прикован он своим хвостом к Большому камню. До тех пор, пока камень тот кто-то не разобьет,  Дракон не освободится. Так и будет он между Небом и Землей. Подобраться в Дракону очень сложно, но если ты успеешь до появления на Небе Падающей звезды, то может Дракон и не заметит тебя. Когда освободишь его, будет он предлагать тебе злато серебро, да каменья драгоценные, от всего отказывайся. Спросит, чего хочешь – скажи пусть подарит тебе одно из своих тридцати трех колец.

Вот как получишь кольцо это, можешь за Огненной птицей идти. Но помни, что без кольца Драконова ты с ней не справишься.

Поблагодарил Финист старушку, указала она ему путь короткий к Драконову лежбищу. Долго ли шел молодец, уж и не упомнит никто. Вот поднялся он на гору Драконову к самому рассвету, когда Падающая звезда уже появиться должна. Взглянул на Дракона да на камень волшебный и понял, что не разбить ему его при всей силушке богатырской. Небо уже зорькой играет, вот — вот Дракон проснется, и не справится молодцу с ним. Схватил он тогда меч и со всей силы рубанул по хвосту Драконьему привязанному.

Очнулся Дракон, взвыл и в воздух взметнулся под самое поднебесье. Стоит Финист ни жив ни мертв. А Дракон уже возвращается, огненными кольцами по небу круги полощет.

  • Кто ты такой и как посмел мой хвост обрубить? – вскричал он на Финиста, так что тот еле на ногах устоял.

  • Не гневайся батюшка Дракон, — взмолился молодец. – Меня старуха одна научила, как тебя освободить, да не справился я с камнем. Вот и рубанул с горяча.

Задумался Дракон и понял, что хоть лишился части хвоста своего, зато свободу обрел. Чуть подобрел и спрашивает молодца:

  • Как отблагодарить тебя, за то что меня освободил? Есть у меня сокровища несметные, сколько хочешь проси, ничего не пожалею!

  • Не нужны мне твои сокровища, — осмелел молодец. – Подари мне лучше одно из твоих тридцати трех колец. Тебе и тридцати двух хватит.

Расхохотался Дракон, затем взглянул на него и спросил:

  • Поди тоже старая научила? Добреет она с годами, ну да ладно. Коли обещал то выполню.  Закрой глаза и не вздумай даже шелохнуться пока не скажу.

Затем взлетел ввысь и полыхнул на Финиста так, что окружило его кольцо огненное с ног до головы. Стоит молодец не шевелится, чувствует только как жар к лицу да рукам подступает. Но огонь будто бы живой, колышется дышит, а Финиста не трогает.

Опустился Дракон наземь и велел Финисту открыть глаза. Смотрит тот, а вокруг него огонь живой словно стеной колышется, куда Финист поворачивается, туда и огонь. А Дракон молвит:

  • Отдал я тебе самое младшее кольцо Огненного ветра. Береги его и никогда им не хвались. Хранить оно тебя будет и днем и ночью. Большего кольца я тебе дать не могу, силы твои не удержат. Потому, уж не обессудь. Против человека дурного кольцо закроет, да и против рати людской, но против огненной силы тебе еще свой ум да сноровку молодецкую применять придется. И не хвались им, а то оно силу теряет.

Сказал он это молодцу, тот поблагодарил Дракона, поклоны земные отвесил. И Дракон воспарил в сторону Падающей звезды.

Вот пошел молодец по тому пути, который в край Огненной птицы ведет. Долго ли коротко ли шел его путь, но пришел он в края неизведанные, где и днем и ночью тьма несусветная. Смотрит он, а по небу сияние идет диковинное. Так по этому сиянию и дошел до дворца хрустального. Видит он, а вокруг все сверкает, разными цветами переливается. Тишина такая стоит, а радужные блики будто музыка играют. Да так диковинно, что залюбовался он и не заметил, как появилась на пороге сама Огненная птица.

Плавным светом от нее огни разливаются, а по перьям каменья драгоценные будто друг с другом играют. Ликом светла, да бела, а глаза бездонные и глубокие, как озера лесные. Любуется молодец красотой этой, да так засмотрелся, что забыл зачем пришел. Увидала его птица и молвила голосом ангельским:

  • Ты зачем пожаловал ко мне добрый молодец?

Совсем забыл Финист зачем он пришел. Смотрит на красавицу, да улыбается.

  • Пойдем со мной, — говорит ему птица. –Я тебя давно жду.

Идет молодец и словно не видит ничего, а вокруг него фигуры каменные, как будто живые. Идет, дивится свету необыкновенному, да красоте Огненной красавицы. Завела она его в покои свои, посмотрела на него и таким голосом запела, что забыл Финист кто он и зачем сюда пришел. В этот момент кольцо Огненное заколыхалось, стало молодцу, ноги подпаливать. Ничего не чувствует Финист, слушает зачарованную песню красавицы. Кольцо выше поднимается, уж по пояс Финисту припекает. Но уж больно песня хороша. Слушает ее молодец, пританцовывает, но чары только крепче становятся. Тогда Кольцо Огненное покрыло Финиста с головы до пят, да как полыхнет ему в лицо. Очнулся молодец, спали чары. Схватил он птицу за хвост и хотел уж в мешок посадить. Да вывернулась она и вспорхнула. А напоследок крикнула молодцу проклятие:

  • Век тебе соколом летать, пока не полюбит тебя девица, не за красоту, твою и дела ратные, а за нрав твой вольный. А коли полюбит, пусть ищет на краю земли в царстве моем. Коли сумеет любовью расколдовать, то воротишь свой облик. А коли нет, так и будешь днем Ясным соколом летать, а ночью молодцем оборачиваться. И только в Царстве моем прежний облик возвращать сможешь.

Вскрикнула она это и улетела. Кольцо не выдержало силы заклятья и рассыпалось. Обернулся Финист Соколом Ясным.

А что было дальше, то Вы и сами поди слыхали.

Ах, да! Про Дракона спрашиваете? Так он там от Падающей звезды своей недалеко на небе. Если присмотреться, то видно даже, что кусочка хвоста у него не хватает. А про птицу что дальше было, о том другой сказ. Такая вот сказочка- рассказочка. Кому смешно, а кому подсказочка.

Казацкий конь

Когда в наши края приходит весна, а бескрайние степи покрываются разноцветными тюльпанами. Мы с дедом выходим в степь, и он меня истине поучает. А может не он говорит он вовсе, а мне кажется?

— Видала дочка, красота то какая! — говорит он. – Помни, что хоть и девка ты, но казачка. Видишь эти степи? Это воздух твой, твоя душа. Куда б ты не подалась, они всегда будут в тебе отзываться. Места наши заповедные, да разве ж это понимает кто нынче?

Я стою рядом, вдыхаю свежий утренний степной ветер, смотрю, как над Доном парным молоком туман стелется, а по краю берега плавно колышется прошлогодний камыш. Ветерок доносит аромат степных тюльпанов, пьяня весенними звуками и шорохами. Недалеко пасется табун деревенский. Где-то за хутором брешут собаки, я молча слушаю деда. А дед смотрит в даль и продолжает:

— Вот что сейчас конь? Разве знает кто? Животинка, да и только. А ведь конь для казака – это его заветный друг всегда. Бывало, убьют нашего брата в бою, или вороги в полон возьмут. А конь домой возвращается, по ночам по звездам дорогу к дому находит. Вот выйдет баба, а в базу конь стоит один. Значит нет казака на этом свете. Коня на Дону в семье почитали как родимого. Баба мужика провожая первым делом коню в ноги падала и поклоны била. Чтоб он мужа в бою берег и хранил. И только после этого в ноги к родителям кланялась за благословением. Да и после смерти, первым в последний путь боевой товарищ провожал, покрытый чепраком черным и неся оружие хозяина. А за ним уже остальные следовали.

Понимаешь дочка, какие у нас кони? Особые донские! Они своего хозяина по мыслям читают. Слабый с таким конем не справится. Учует конь страх седока и сбросит его. Конь сердцем слышит, только тот, у кого сердце открытое, может с ним подружиться. Он фальшь сразу слышит. Слыхала поговорку: «Вся родня не стоит коня».

Слушаю молча, киваю. Дед знает, что говорит. Он мне потайные силы рода раскрывает. Кому как не мне, кровинушке своей. А он достает с кармана пачку «Беломора», закуривает. Терпкий запах приятно развевается по степи, перемешиваясь с ароматом весенних степных тюльпанов. Светлеет, слышится пенье птиц. А дед будто не видит все это, он смотрит на табун с любовью и продолжает:

— Это сейчас вы только в цирке да по телевизору смотрите как на лошадках скачут. А что есть джигитовка? Первое военное умение. Это рыцари там всякие в доспехи заковывались, да лошадей мучали. А казаков кентаврами вороги прозвали, за то, что он с лошадью един. Попробовал бы такой рыцарь, заскоки, перескоки на лошади выполнить.

Смеется дед, затянулся сигареткой, задумался. Продолжил:

— Была у казаков хитрость одна. Когда лошадь «замертво» падала. Да не просто падала, а с разбегу в галопе. Вражеские войска попадались на эти хитрость. Каково же было удивление, когда в неожиданный момент «мертвые лошади» вскакивали и неслись в атаку. Лошадь в бою защищала и собой прикрывала, а некоторые таким умом отличались, что хоть в разведку с такой. Крикнет ей казак: «Ползи». Она на пузо упадет, ноги передние вытянет и ползет. Свистнет ей, она вскочит и примчится. Слаженность коня и казака, такая что они с полу-мысли понимают друг друга. Вот что такое настоящая джигитовка. Когда в бою, казак хоть стоя, хоть задом наперед мог в бой вступать с врагами. А лошадь лягала и кусала вражескую. Вот такая связь казака с лошадью дочка. Это словами не передать. Только душой.

Мы ведь с малолетства все к лошади приучены были. Еще малой постреленок, лет пяток, а он уже за загривок цепляется, карабкается. Бывало слетишь, в сено кувыркнулся, бок почесал, да обратно лезешь. А чуть постарше в степях соревнования устраивали, когда лошадей пасли. Эх, какие были времена. Неужели столько воды утекло?

 

Столько воды утекло дед. А я вот читала стихи вчера и тебя вспоминала. Ты то теперь точно знаешь, есть ли в Раю лошади…

В забытом храме встану у порога
И подойду тихонько к алтарю.
Я так давно хочу спросить у Бога:
—Спаситель, есть ли лошади в раю?
Ведь этой жизни лучшие мгновенья
Я провожу, наверное, в седле.
Пусть это странным кажется кому-то,
Нет ничего прекрасней на Земле
Безумной скачки, мощи и напора,
Трёхтактной дроби кованых копыт,
Шального ветра, воли и простора,
Да горизонта, что к себе манит!
Дороги лента вдаль ведёт куда-то
Среди лугов, туманов и дождей.
Поверьте, люди, я не виновата,
Что родилась влюблённой в лошадей.
А конь губами трогает ладони,
В траве роса алмазами блестит,
И целый мир в глазах лиловых тонет,
И солнце пряди гривы золотит.
Быть может, мы судьбу не выбираем,
И свыше дан огонь Души моей.
Прости, Господь, но мне не надо рая,
Если в раю не будет лошадей.
           Семёнова М. В

 

Сказка о Драконе, Дураке и молодильных яблоках

Взрывной волной Василия отбросило обратно и он перекувыркнувшись в воздухе, упал на заваленное и обгорающее дерево. Василия обдало жаром от раскалившихся лат и он превозмогая боль, вскочил. В воздухе пронесся запах гари.

— Было у отца три сына: Старший умный был детина, Средний сын ни так, ни сяк, Младший вовсе был Дурак, — вскочив и он постарался стянуть с себя горячую кольчугу. Затем сел наземь, достал кисет и начал набивать трубку махоркой.

— Огоньку еще не подбросить? – громыхнул голос с небес.

— Иди ты!

— Сам иди, — захохотало сверху. – Че приперся? Закурить что ли, или на подвиги потянуло.

— Потянуло, — вздохнул Василий.

— А что за подвиг-то, бедолага?

— Шкуру Дракона, — дрожащим голосом сказал Василий.

Сверху что-то громко захохотало, затем полыхнуло. Была слышна какая-то возня. Василию курить перехотелось, и он спрятал кисет за пояс. Вокруг резко потемнело и стало душно и жарко. Взглянув над собой, он увидел огромную огненно- золотистую голову, застилающую весь небосвод.

— Младший вовсе был дурак, — пятясь повторил Василий, не замечая, что он уже стоит на краю обрыва.

— Стоять! – громыхнуло сверху и ноги Василия от страха сами ушли по колено в землю.

Огромная лапа, описав в воздухе круг, опустилась за спиной Василия и осторожно коготком пнула его от края. Василий почувствовал горячее прикосновение, как от того дерева, и снова упал. Только  обгорелые сапоги остались торчать в земле.

— Хорошие были сапоги. Братовы. – Взглянув на них с сожалением молвил герой.

— А на кой тебе шкура моя? – любопытствовал Дракон. –Что Вы все с ней делать собираетесь?

— Нужна мне больно твоя шкура, проворчал Вася. – Женится мне пора.

Дракон захохотал.

— На шкуре что ли?

— На царевне!

— Ух ты ж, замахнулся! Сам ты царь небось?

— Какой-там царь, — вздохнул Вася. – Дурак я!

— А зачем ты тогда жениться собрался.

— А куда еще Дураку податься?

— И то верно! А я тут при чем?

— Так знамо дело! За шкуру Дракона царевну и полцарства в придачу!

Дракон расхохотался так, что вокруг закачались деревья и Василия обдало горячим воздухом.

— Эй ты! Там не шали! – прикрикнул он осмелев.

— А как же ты меня убить собрался? – любопыствовал Дракон.

— Так я ж не знал, что ты такой. — честно признался Вася.

— А какой я по- твоему должен быть?

— Ну-у-у… — Василий прикинул. Прищурившись и показал рукой чуть выше плеча. — Ну ростом с хорошую лошадь.

— А чего ж так скромно для Дракона? – не унимался Дракон. – Или ты больше не одолеешь?

— Мы люди простые, скромные. – ответил Василий. – Чего на большой кусок рот то раззевать.

— А как же царевна?

— Да я б и не женился, но батя.  – ответствовал Вася. – Он же старшему все отдал, среднего при себе оставил, а мне сказал: «А ты Дурак, катись на все четыре стороны!»

— Да-а-а, — Дракон задумался. – А ты точно решил жениться? Оно тебе надо?

— Так ведь все как у людей.

— Ну-да, ну –да. Вы там и на подвиги всякие таскаетесь ради того, чтоб все как у людей было, — посочувствовал Дракон. – Яблочек хочешь? Молодильных.

Дракон развернул лапу и наземь посыпались сочные золотистые яблоки.

— На кой они мне, — отвернулся Вася.

— Ну и Дурак!

— Сам знаю, чего повторять!

— Чего злишься то? Я ж помочь тебе хочу!  А хошь я тебе Утреннюю Звезду с неба достану?

— А Звезда мне твоя Утренняя на кой?

— Ах, да, ну Дурак же! – почесал загривок Дракон. – Ну а как же ты шкуру мою потащишь бедолага, ежели ты сам меньше моей лапы. Ну теоретически я конечно могу шкуру сбросить, только ты ж в ней сам заблудишься.

— Да мне б хоть кончик хвоста, — взмолился Вася. – Скажу, что Дракона убил, а хвост доказательством будет.

Дракон взвился вверх. Небо сразу просветлело, но где-то вдалеке раздался грохот. Василий от неожиданности вздрогнул, но Дракон уже возвращался. Без хвоста, слегка повиливая задней частью. Он уселся на вершине и повернув морду вниз, указал Василию.

— Забирай!

— Больно было?

— Да нет, чего там, это ж рудимент по сути. Да и вообще, когда он маневренность теряет, я его сбрасываю.

— Круто!

— Может яблочек возьмешь на дорогу? Ну угостишь там кого, ежели сам не любитель?

— Да, нафига мне яблоки твои? Мне б твой хвост доволочь, — Василий посмотрел вниз со скалы с грустью.

— Ну сам понимаешь, что я тебе в этом деле не товарищ. Я и так тебе пониже его скинул, чтоб ты с горы не тащил. А как дотянешь, это не мне решать, ты ж вообще шкуру мечтал целую.

— Шкуру неубитого Дракона, — усмехнулся Василий. – Да, ты прав, мне Дураку и так счастье перепало. Ну бывай друг!

Василий достал кисет из-за пояса.

— Огоньку?

— Нет-нет! Что ты, я внизу перекурю. Чем тебя отблагодарить то за такой подарок.

— Да пожрать мне бы чего, да вот Дураков не жру. У меня от них несварение. Чего поумнее не знаешь где взять?

— А чего ж не знать! Я тебе пришлю!

— Да кто ж ко мне по доброй воле  придет?

— Ну ты даешь! Кто из нас Дурак-то! А за шкурой охотники? Они как хвост увидят, так знаешь сколько желающих объявится? Слушай, а ты откуда узнал-то, что я Дурак и не съел сразу?

 

— Ну так только Дурак на Дракона с голыми руками идет, — усмехнулся тот. – Яблочек молодильных точно не хочешь?

Василий отрицательно замотал головой.

 

-Ты ежели че, поспрашивай там, у меня урожай в этом году народился, я ими уже сыт по горло, -продолжил Дракон.

— На кой, мне твои яблочки? Мне тут без сапог босому по каменьям, хвост твой тащить, а ты с яблоками пристал!

— Ну не хочешь, как хочешь, заходи, когда поумнеешь и умников своих присылай. У меня много чего для них есть.

 

Сказ про то как Горностай с Ветерком подружились

Как-то раз по утру, Ветерок сидя на дереве, ветки раскачивался и шалил.  Скучно ему было, от того, что не с кем побегать да повеселиться. Не было в лесу ни одного зверя, ни одной птицы, ни одного насекомого, кто бы мог бегать так быстро, как он.  Весна вся в заботах, некогда ей играть с малышом, вот тот и шкодил потихоньку. Дунет на дерево и листочки зашелестят. Дунет посильнее, они задрожат, встрепенуться и медленно срываться начинают. Ветерок смеется, раздувает. Листочки осыпаются, кружатся.

— Ты что делаешь, разбойник эдакий, – раздался под деревом строгий голос. – Дереву же больно!

Встрепенулся Ветерок и вниз посмотрел. А там, зверь невиданный стоит на задних лапах и строго смотрит, глазами бусинками. Сам маленький, шерстка коротенькая, светлая и только на конце хвоста темное пятнышко.

— А ты кто такой чтоб мне указывать? – спросил Ветерок, свесившись с ветки. – Я вот на тебя сейчас как дуну, и ты улетишь!

— А ты попробуй догони сначала, а уж потом и дуй! – расхохотался зверек и весело закружился и запрыгал по полянке.

Ветерок слетел с дерева, чтоб наказать проказника, но тот с такой скоростью шмыгнул дальше в лес, что Ветерок от неожиданности стих.

— Ты где? – спросил он зверька.

— Ну что догнал? – услышал он веселый хохот в ответ где-то в чаще леса и поддразнивая Ветерок, продолжил, – Я быстрее тебя бегаю! А еще, я умнее тебя.

— Нет никого в лесу быстрее меня, — возмутился Ветерок. – Ну только мой папа Ураган, но с ним ты точно соревноваться не захочешь.

— С ним нет, не могу, а тебя хочешь обгоню?

Забрался зверек на огромный камень, вытянулся на лапках и ждет, когда Ветерок ответит.

— Ты кто таков и почему я тебя не знаю? — спросил Ветерок.

— Горностай я. А то что ты не знаешь, так это не моя забота, я тут всегда живу. Видишь вот тот ручей? За ним луг зеленый, там мой дом.

— Знаю я тот ручей и луг. Я там родился.

— А ты откуда знаешь, что там родился?

— Весна говорила, — похвастался Ветерок. – На лугах этих, дыхание Земли теплое. Когда Солнышко пригревает, оно поднимается высоко в небо и начинает кружить в хороводе, стараясь греться в солнечных лучах. А как только Солнышко прячется за тучки, дыхание остывает, ежится и сжимается в плотный и сильный комочек. Который крепеньким рывком превращается в маленький Ветерок. Потом Ветерок летает, летает, сил набирается, пока не вырастает в большой Ураган. Как мой папа.

— Ух ты!  А Весна про всех все знает? И про меня рассказать может? Я тоже ее поспрашивать хочу, – зачарованно сказал Горностай.

— Это моя Весна и она мне рассказывает все. Потому что я самый быстрый и умный в лесу! – дразнился Ветерок.

— А давай к ней наперегонки побежим. Пусть она нас рассудит, — отвечал хитрый Горностай.

Вот помчались они по лесам, да оврагам наперегонки Весну искать. То Ветерок, порывом кувыркнется и впереди летит, то хитрый Горностай первым мчится. Оглянется Ветерок, не видно дужка, а тот уже впереди кубарем летит, скачет и смеется. Да так зачаровывает, что Ветерок, засмотревшись бежать перестает, любуется. Вновь вспомнит Ветерок, что Горностай его перехитрил, дунет на него сердито, так что приятель перекувыркнется и в ближайший овраг скатится. А Ветерок уже опять впереди, только его видели.  Целый день они бегали наперегонки, пока не свалились от усталости.  Завалились на полянке оба, лежат. Запыхались. Ветерок так дышит, что у Горностая шерстка вздувается. Забыли уже что Весну искали, а Солнышко уже заходить стало. Да тут она сама пролетая увидела эту картину и расхохоталась.

— Наконец- то ты нашел себе равного, — улыбнулась Весна.

— Я сильнее! – воскликнул упрямый Ветерок. – Я вырасту и буду таким как мой папа Ураган!

Весна рассмеялась еще больше, а Горностай насупился.

— Неправда твоя малыш. Не каждый Ветерок становится Ураганом. Некоторые становятся Ласковым морским Бризом.

— А Бриз хороший или плохой? – спросил он.

— Все Ветры хорошие, какими суровыми они бы не были. В Природе не существует ничего плохого и хорошего. То, что для одних плохо, для других благо. Так устроен мир. Бризы бывают ласковые, если их ничего не тревожит. Лишь по утрам и вечерам они ощущаются чуть сильнее. Это происходит от изменений вокруг. А днем, они  весело раздувают волны, помогая им остужать горячий песок и ласкать Землю.

— Я тоже хочу быть Бризом, — восхитился Ветерок.

—  Отлично и ты сможешь всегда играть наперегонки с Горностаем, — расхохоталась Весна. — Ему тогда не угрожает, что его, когда– либо обгонит Легкий Бриз.

Ветерок насупился и из вредности дунул на Горностая. Шерстка у того поднялась дыбом, но он лукаво улыбнулся и зажмурил глаза. Весна тоже увидела и заулыбалась.

— Ты знаешь Ветерок, тебе очень повезло с другом. Не с каждым дружат это королевские любимцы.

Маленький пушистый проныра, услышав эти слова о себе, запрыгал и затанцевал.

— Вот еще королевские, что в них королевского? Вертлявый жох! – ревниво проворчал Ветерок. – У него даже хвостик с пятнышком.

Горностай сердито застрекотал и зашипел на него.

— Ну поругайтесь еще, — веселилась Весна. – Вы оба два сапога пара. Кто ловчее, время покажет. А Горностаям и без тебя от жизни достается. В древности короли шили мантии на этих зверьков. Внутренняя часть мантий была отделана из шкурок этих чудесных животных.

Горностай с горечью чирикнул. А Весна ласково улыбнулась ему и продолжила.

— Потому, что Горностаи, это символ Осязания реальности. Именно это черное пятнышко и напоминает, что все на свете, даже имея кристальную белизну – хоть с маленьким да изъяном. Вот для того, чтоб это всегда осознавать и был такой обычай. Говорят, что горностаи умирают от того что не могут вычистить, это черное пятнышко на своей белой шкурке.

— Это все враки, — проворчал Ветерок и легонько подул на Весну. Ты просто хочешь меня позлить. Потому и придумала все это.

— Вовсе нет, я ничего не придумывала, — возразила Весна. – Хочешь я расскажу вам одну легенду про Горностая?

Друзья уселись и закивали в знак согласия, а Весна принялась рассказывать:

Некогда, давным — давно в далекой стране Бретани жил один герцог по имени Ален II Кривая Борода. Было у него так же прозвище Лис. Но это не наш Лисенок из леса и даже не его папа.

В те годы норманны хозяйничали в Бретани и Лису приходилось воевать с ними. Вот однажды, в одном из таких боев, вымотанный до изнеможения герцог, преследуемый норманнами, обессиленно упал у илистого берега грязной реки. Силы покинули его, а воля оставалась на исходе. Лежа и изнемогая от бессилия, он увидел маленького горностая убегающего от скачущих следом за ним лошадей. Горностай остановился у того же самого берега. Зверек взглянул в на мутную воду и заилистый берег. Затем развернулся и бросился  назад на своих противников. Предпочитая умереть, но не испачкаться в грязи. Увидев такое мужество маленького зверька, кинувшегося наперекор силе, герцог Кривая Борода воскликнул: «Лучше смерть, чем позор!». Воодушевленные бретонцы услышав клич своего предводителя ринулись в бой с отчаянной силой уничтожая норманнов.

 С тех пор в Бретани стало традицией, девиз: Malo mori quam foedari (лучше умру, чем запятнаю себя или лучше смерть, чем позор) или Potius mori quam feodari , Которые они стали в признание мужества, чести и чистоты,  сопровождать изображением Горностая.

— Вот это да! — Воскликнул Ветерок. – Получается, что своей смелостью, Горностай целый народ спас.

Горностай, лукаво посмотрел на приятеля и кувыркнулся, подпрыгнув от удовольствия. А Ветерок смотрел на него с восхищением.

— Представь себе, — улыбалась Весна. – Бретанцы настолько высоко ценят мужество этого зверька, что он красуется не только на флаге Бретани, но и на их современном гербе, есть щит с горностаями. Так что лучшего друга, тебе просто не найти. Много ли ты знаешь Ветерков, которые являются символами целого народа.

— Вот тебе и маленький зверек, — Ветерок смутился и насупился. – Спасибо Весна, за твою мудрость. А с Горностаем я обязательно подружусь. Если он сам этого захочет.

Он посмотрел на Горностая, но тот сделал вид будто греется под последними лучами уходящего Солнышка и не слышит разговор Весны и Ветерка. Лукаво прищурясь, он кувыркнулся.  Затем, усмехнулся так, чтоб Ветерок и Весна не увидели его довольную мордочку и ласково застрекотал. А Ветерок не удержался и подул на его шерстку, так чтоб она взъерошилась и защекотала Горностая.